распиши писало 2016 | тур 1: проза

[raspisal]

Автор: Astera Orey
Тур: тур 1, «Морские чудища»
Название: Легенда о кельпи
Тема: Кельпи
Вид работы: проза
Тип работы: ориджинал, фантастика
Размер: мини, 2184 слова

прикоснуться

– Ты, что ли, ученый с большой земли?
Тот, к которому обращался мальчишка-рыбак, темноволосый мужчина со спокойным внимательным взглядом, сидевший в самом углу таверны, повернулся, сощурился, всматриваясь. Потом кивнул, отозвался негромко:
– Саймон Кроу. Чем могу быть полезен?
Он был непохож на местных постояльцев, и непохожесть эта неуловимо бросалась в глаза, заставляла обходить стороной. Был ли то чуждый, хоть и правильный, говор или странный покрой одежды, было ясно – не из этой земли родом, чужак. Когда он только пришел в деревню с дальнего южного тракта, молва о нем разлетелась сразу же, как листья на ветру. Но назвавшийся Саймоном со старейшинами клана вел себя учтиво и за постой платил щедро, и старик О'Хайнли велел его не трогать.
– Говорят, ты чудное всякое изучаешь, – настороженно протянул мальчишка. И, словно решившись, выпалил вдруг: – Я кельпи вчера на озере видел! Из тех самых, что девку МакРовенов, ну... того.
Тонкая рука его сама собой начертила защитный знак.
Саймон Кроу лишь едва заметно наклонил голову, с интересом заглянул в глаза. И – легко поднялся на ноги, положил на загрубелую столешницу медный кругляш.
– Покажешь, где?

Озеро было спокойным, здесь рыбачили редко; как сказал полушепотом мальчишка Берт – дурная слава ходила об этих местах, что муть какая-то в воде водится. У берега тянулись вверх деревья, тонкие, с жесткими листьями, да гулял ветер, промозглый, горный, от него так и тянуло вернуться обратно, к очагу и элю, плотнее завернуться в шкуры.
Саймон не чувствовал холода.
Его защитный костюм был рассчитан на температуры гораздо ниже этой, он мог бы спасти ему жизнь даже в арктических льдах. Гораздо большую проблему создавала местная мошкара – в предгорьях Шотландии от нее спасало лишь стазисное поле.
К несчастью, не заметить дрожащую рябь воздуха не смог бы только слепой.
Грязные пальцы стиснули его запястье.
– Кельпи, – побелевшими губами выдохнул юный Берт.
У девушки, выступившей из воды, была светлая чистая кожа и длинные, до бедер, волосы цвета белого золота; они льняным покровом стелились по водной глади. Тонкие хрупкие пальцы, никогда не знавшие тяжелой работы, мягко отвели мокрые пряди, упавшие на лоб. Обнаженная, она словно не обращала внимания на собственную наготу; глаза ее, текучая вода и горный хрусталь, остановились на застывшем от ужаса мальчишке.
Девушка улыбнулась ему.
И поманила к себе.
– Не ходи, – тихо сказал Саймон, не оборачиваясь. И тут же ощутил, как ослабла чужая хватка на его запястье. – Не ходи, дурак!
Берт, кажется, даже не услышал.
Кельпи, не сводившая с него взгляда, мягко шагнула назад, в озеро. Опустилась по плечи, легкая и невесомая, потом скрылась полностью, и стоялая вода качнулась и разошлась, без единого всплеска принимая ее к себе.
И – уводя за собой.
Саймон метнулся вперед.
Мальчишка отбивался яростно и слепо, как зверь, кусался и царапался, выворачивался из рук, отчаянно пытаясь добраться до берега, там, где гладкие камни уходили под воду. В глазах его не отражалось больше ничего, и лишь когда Саймон вколол ему седативные, он последний раз дернулся и обмяк, обвис безвольным мешком. Дыхание его было рваным, и сердце все еще билось быстро, словно даже всесильная химия не могла справиться с...
...Саймон поднял голову.
Кельпи смотрела на него, внимательно и изучающе, и улыбка исчезла с ее лица. Ее можно было бы принять за человека, если бы среди людей могла найтись девушка подобной красоты и грации, если бы в глазах той девушки могла существовать сама бездна.
– Кто ты? – ровно спросил Саймон Кроу. Поднялся на ноги, протянул ей раскрытые ладони, знак мира. – Я не причиню вреда.
Кельпи отвернулась и снова нырнула в воду.

***
Закат спускался на землю золотистым заревом, окрашивая вершины холмов, сверкая в кронах деревьев, и искристым маревом отражаясь в темной воде. Издалека казалось, будто озеро охвачено огнем, и огонь этот стекает в него прямо из разверзнувшихся небес.
– Прости, я не догадался сразу, – сказал Саймон. Присел на корточки рядом с берегом, глубоко вдохнул. – Ультразвук. Конечно, это может быть только ультразвук.
Крошечный чип у височной коры ощутимо нагревался. Кожу чуть покалывало тонкими иголочками – миниатюрный передатчик анализировал смысловую составляющую и торопливо менял частоту звуковых колебаний на те, что недоступны человеческому слуху.
Вода вздрогнула и разошлась.
Кельпи изогнул длинную изящную шею и беззвучно встряхнул гривой, выступая на берег. Он был действительно похож на лошадь, лишь два длинных витых рога, да странно-бледный отлив шкуры отличали его от земных коней. В белоснежной гриве запутались водоросли; Саймон отрешенно скользнул по ним взглядом и лишь потом заметил, как странно, задом наперед, вывернуты копыта.
А потом на месте копыт выросли человеческие ступни, и тело выпрямилось, уменьшаясь в размерах, изогнулось, стремительно меняя очертания.
"Не считать – твоя раса – разум. Раса – иметь – категория Ов."
Саймон усмехнулся.
– Люди входят в категорию Аз-Арне с пятьсот девятнадцатого юни-витка.
Кельпи шагнул ближе.
Теперь он выглядел, как юноша лет семнадцати, стройный и изящный, по его обнаженному телу стекала вода, длинные светлые волосы падали почти до пояса. Лишь глаза остались теми же, прозрачно-нездешними, как хрусталь, бесстрастно-холодными, как льдистый ручей.
"Сейчас – пятьсот семь – виток."
Саймон кивнул.
– Земля освоила... освоит четвертое измерение. Я хронист Саймон Кроу из Свидетелей Времени.
Лицо кельпи осталось непроницаемым.
Чип-переводчик был горячим, словно под кожу ввели расплавленный воск. Образы транслировались в мозг напрямую, Саймон как будто слышал короткие обрывки слов, терминов и понятий, которыми кельпи общались между собой, но не мог полностью сложить их в осмысленные фразы; те звучали на незнакомом ему языке. Он знал, что его имплантированный нанокомпьютер, виртуозное чудо техники и инженерной мысли, продолжает анализировать чужую речь, кропотливо собирая пазл по кусочкам – но данных для составления полного словаря все еще было недостаточно.
Они должны были говорить еще.
"Наш облик – беспокоить – хронист Саймон? – поинтересовался кельпи. – Мы стараться – идентичность – генно-инженерия – требует время."
Кроу невольно хмыкнул, развел руками; слишком человеческий жест, но стоящую на чистых подсознательных инстинктах моторику движений было сложно постоянно держать в уме. К счастью, это, кажется, не было сочтено за признак агрессии.
Ему доводилось несколько раз наблюдать официальную процедуру контакта, но, правда, послы делегации обычно не приходили обнаженными догола.
Саймон качнул головой и спросил:
– Зачем?
Вы убиваете людей, вы изменили облик, чтобы походить на людей, вы совокупляетесь с человеческими женщинами.
Зачем?
Кельпи ответил не сразу, и жжение в виске усилилось, отмечая увеличившееся количество передаваемых данных. Саймон сощурился; он понял, что тот обращался не к нему, а общался со своими, но ощущение неявной угрозы стало слишком навязчивым. Спустя мгновение по коже словно прошлись наждаком – костюм, реагируя на мысль об опасности, стремительно наращивал дополнительные слои защитной ткани.
Не факт, что это могло бы спасти ему жизнь, конечно.
Светловолосый юноша отвернулся от воды и вновь посмотрел на Саймона.
"Категория Ов, – отчетливо и бесстрастно сказал он. – Квази-разумные. Конвенция Арару-Ориона позволяет ликвидацию Ов существами более высокого порядка, если жизнь их собственной расы под угрозой."
Чип-переводчик, транслирующий ассоциативные образы из словоформ напрямую в мозг, был уже достаточно уверен в своих силах.
Хронист Саймон Кроу знал этот закон Конвенции.
Все земляне его знали.
Он был разумен, аналогичен их собственному; так, выбирая между человеком и животным, будут в первую очередь спасать человека. Задолго до своего первого контакта люди определили для себя рубеж разумности, взяв себя, вид homo sapiens, за точку отсчета. Они, в отличие от прочих животных, были способны планировать будущее и осознавать в нем себя, и поэтому у них был приоритет в выживании.
Но во вселенной все было сложнее.
Вселенная знала миллионы миллионов видов существ, и тысячи тысяч из них превосходили людей в развитии, они могли строить галактики силой мысли, перебирать бесчисленные веера вероятностных линий и складывать пространство, как бумажный листок. И у них был свой рубеж разумности.
Конвенция Арару-Ориона.
Категория Ов присваивалась расам, чье будущее было не определено. Ограниченные своей природой, те расы могли со временем компенсировать это технологическим прогрессом... или же исчезнуть, заигравшись в ядерный распад. Земле повезло – одновременно с выходом за пределы Солнечной системы, были открыты и хронопутешествия. Четвертое измерение перестало быть уделом богов, и люди были приняты в Аз-Арне, младший разумный вид.
Но здесь-сейчас, на пятьсот седьмом относительном витке, они все еще были Ов.
Здесь-сейчас галактические законы не защищали их.
"Мы не захватчики, хронист Саймон, – сказал кельпи. Его лицо, пугающе человеческое, оставалось слишком пустым и равнодушным, словно тот забывал контролировать эмоции. – Но наша планета умирала, и нам нужна была другая."
Вода плеснулась, разбежалась кругами.
Хрупкая невысокая девушка с волосами цвета белого золота и глазами, прозрачными, как хрусталь, легко выступила на берег. Подошла ближе, аккуратно ступая по мокрой траве, встала-замерла неподвижно рядом с первым кельпи, похожая на него и внешностью, и жестами, словно сестра-близнец.
Это она едва не затащила Берта в озеро.
"Мы выбрали твою, хронист Саймон", – произнесла она.
Чип-переводчик сымитировал звуковой образ серебристой мелодии, ровной и безмятежной, но в ней проскользнула едва уловимая нота фальши.
Разум человека счел это интуитивным сигналом раздражения-досады-гнева-горечи и вывел простейшую цепочку причины-следствия.
– Вы ошиблись, – спокойно сказал Саймон Кроу.
Кельпи одновременно наклонили головы.
"…наша планета далеко…"
"…световой барьер вносит относительные коррективы…"
"…мы рассчитали время…"
"…два миллиарда планетарных лет назад…"
"…вероятность возникновения разумной жизни была слишком мала…"
"…мы ошиблись…"
Конечно, отрешенно подумал Саймон, конечно, они не хотели сражаться, это нелепо, во вселенной достаточно места на всех. Конечно, они рассчитывали на пустую планету, на гигантские водные пространства, им же нужна вода, и никаких разумных обитателей. Прилетев сюда, кельпи бы развернули естественную эволюцию, выселили зарождающиеся виды жизни, и развитие третьего шарика Солнечной системы пошло бы совсем другим путем.
Но сверх меры удачливое человечество успело родиться раньше срока.
"Мы тоже хотим жить, хронист Саймон, – сказал юноша-кельпи; его голосовой образ был более глубоким, создающим ассоциации с лиловой темнотой океанских бездн. – Ты откажешь нам в этом желании?"
Они стояли перед ним на берегу озера, обнаженные и прекрасно-юные мужчина и женщина, и не стыдились ни своей наготы, ни своих слов, ни своих намерений. И задавали вопрос, тот же самый вопрос, к которому неизбежно приходят все, кто осознал, что он существует.
Саймон выдохнул резко, отступил назад.
Я не бог, хотел сказать он. Я не…

Пробуждение было резким – в одно мгновение он ощутил вокруг себя воду, и движение воды упругим давлением на кожу, ощутил глубину – слегка закладывало уши; и темноту – здесь не было света, что мог бы уловить человеческий глаз.
Следом пришел страх, интуитивный и древний, страх перед смертью – тело помнило еще со времен камня и пещер, что вода опасна, вода враждебна, вода – это гибель, и надо как можно скорее вверх, к свету, к воздуху, пока в легких еще осталась капля кислорода, пока водяные пласты не сдавили, не похоронили под собой.
Саймон дернулся неловко, взмахнул руками, и тот, кто нес его на себе, изменил направление, изогнулся, невесомо скользнул чуть правее и выше.
"Да, ты не бог, хронист Саймон," – сказал он.
И Кроу только тогда осознал, что может дышать.
Портативная дыхательная маска надежно закрывала рот и ноздри, фильтруя воду, выцеживая из нее драгоценный кислород. Глаза были укрыты защитными очками – но он не мог вспомнить, как надевал их, он не мог вспомнить абсолютно ничего после того, как на берегу озера заглянул в глаза кельпи.
Кельпи.
"Мы скоро выйдем на поверхность," – словно угадав его мысли, отозвался кельпи; гибкое лошадиное тело под ним рассекало воду, словно не ощущая никакого сопротивления. Саймон рискнул осторожно разжать пальцы и отвести левую руку – судя по упругости потока, они плыли со скоростью семи-восьми миль в час.
Правой рукой он продолжал цепляться за гриву кельпи и не собирался ее отпускать. Этикет межпланетных отношений мог катиться к черту.
"Твоя раса достигла многого за эти витки, – чип-переводчик переслал сигнал задумчивого любопытства. – Мы изучили твои приборы, хронист Саймон. Они хороши, но недостаточно хороши. Как и у твоих предков, у тебя нет активной защиты от магнитного воздействия."
Магнитный резонанс.
Направленное воздействие на кору головного мозга, фактический гипноз, возведенный в научную степень. Кельпи не нужно было заманивать людей обещаниями и дарами, достаточно было просто отдать приказ.
И люди превращались в марионеток.
Над головой светлело, они приближались к поверхности.
Саймон невольно задержал дыхание; кельпи вынырнул без единого всплеска, как иглой вспоров водную гладь, и лишь разбежались кругами волны. Замер, чуть наклонил голову, словно раздумывая – до берега было достаточно далеко, и для человека такой заплыв мог оказаться достаточно тяжелым.
Кроу сдернул маску.
– Зачем? – резко спросил он. – Я не понимаю…
Кельпи встряхнул гривой, как засмеялся.
"Не беспокойся, хронист. Мы думали, вдруг вы, будущие-Аз-Арне, сможете помочь... но нет, вы во многом отстаете даже от нашей цивилизации. В твоем языке есть концепция иронии – это действительно ирония, Саймон Кроу, в том, что мы умираем здесь."
Саймон прикрыл глаза.
– Репродуктивный сбой?
"И природные смерти, – спокойно согласился кельпи. – Нас, прилетевших на колонизацию, становится все меньше, и рано или поздно мы вымрем все. Единственный выход – ассимиляция."
Генетика, подумал Кроу. Генная инженерия. Им не было дела до людей, им были нужны человеческие образцы для экспериментов. Им нужен был пример, когда они лепили себе второе тело, слишком идеальное, слишком правильное. Им нужны будут еще примеры, когда они захотят научиться культуре и языку, когда неумолимая эволюция заставит их покинуть водные глубины и выйти на сушу.
Это значит, что им придется убивать еще.
Сколько еще?
– Сколько еще? – отрешенно спросил Саймон. – Не говори мне про Конвенцию, она не запрещает защищаться, а сейчас от твоей расы остался только осколок.
А человечество отлично научилось выживать.
"Смертей не будет, – бесстрастно отозвался кельпи. – Мы сняли много информации с твоих приборов, ее будет достаточно. Но нам придется продолжить эксперименты с размножением, пока что ни одна человеческая особь не смогла зачать и выносить плод. Пока не будет преодолен этот барьер, ассимиляция обречена на провал."
– Пусть они хоть удовольствие получают, – буркнул Саймон.
Они были уже близко от берега; он соскользнул с гладкой лошадиной спины, почти сразу же ощутил под ногами твердое дно. Выбрался на песок, оглянулся.
Кельпи, светловолосая девушка, прекрасней которой не знала Земля, распрямилась и, мягко улыбнувшись, заглянула ему в глаза.
"Можешь узнать сам, хронист."