распиши писало 2016 | тур 2: проза

[raspisal]

Автор: ace_
Тур: тур 2, «Лесные чудища»
Название: Кикимора
Тема: Кикимора
Вид работы: проза
Тип работы: ориджинал, джен, злая сказка
Размер: мини, 1866 слов
Примечание: посвящается ПЧ Танцующая с ветрами автор халтурщик и одним текстом хочет закрыть сразу два флешмоба

прикоснуться

Вот так бывает. Очень редко, но бывает: вроде бы едешь по знакомой тропке, привычно скрипит левая педаль, тебя подбрасывает на мелких кочках, теплое майское солнышко гладит по плечам, а разворачиваешься к дому… Не та тропинка.
Не было этих мрачных елок справа, не было колючих кустов дикой малины, и мимо вон того трухлявого развалившегося домика Вэсна не проезжала. Как умудрилась заблудиться, – неизвестно. А ведь уже десять полных лет, она не ребенок, чтобы перепутать дорогу. Такое просто невозможно. Леса-то того между поселками на полчаса езды, за прошлый год Вэсна проехала его вдоль и поперек, а это место видит впервые.
И вроде бы не страшно, но мурашки, предатели, так и шастают по голым рукам вверх-вниз. И солнце ушло за тучку, и птицы примолкли, и… что это там подозрительное шевелится?
Вэсна так изумленно крутила головой, что совсем не заметила как наехала колесом на какой-то особенно скользкий камень и зацепилась сандалией за высокий горбатый корень, вот ведь неуклюжая корова. Еще немного и упала бы, но сами собой разжались руки на руле, она чудом спрыгнула с седла. С отчаянным дребезгом упал на тропинку велосипед. Сама Вэсна чуть не ткнулась носом в землю, но в последний момент удержала равновесие, шагнула вперед, утонув в мягкой моховой подушке леса, и застыла.
На нее с удивлением и интересом смотрел заяц. Обычный серый, лопоухий. Жирный такой. Смотрел, смешно дергая носом и важно перебирая лапами. Вот бы его поймать. Вэсна мгновенно забыла бояться незнакомой дороги, непонятно откуда взявшейся избушки. Подумаешь, не заметила, зато прямо перед ней, руку протяни, целый заяц. На протянутую руку заяц посмотрел с сомнением, вальяжно развернулся и медленно поковылял в кусты.
– Стой, куда! – Вэсна рванула за зверушкой, продралась сквозь малинник, но зайца там как не бывало. Зато была едва заметная дорожка из влажных бревнышек, ведущая прямо к лесной развалюхе. Возле дорожки, будто нарочно выставленная в качестве пугала, торчала огромная коряга. Почерневшее от времени дерево все в сучках и странных наростах. Там, где облетела кора, видно дорожки и норки древоточцев, словно корягу расписали таинственными знаками. Странно, что с тропинки Вэсна ее не заметила, она же выше человеческого роста.
В семье Вэсны не верили в богов, не было суеверий, но рука сама потянулась к ленте, ярко-красной в темно-рыжих волосах. Что-то внутри шептало, подсказывало повязать ленточку на сучок, пробормотать извинение, попросить пройти и заглянуть в старый, догнивающий среди леса, дом. В голове всплыло полузабытое название из сказок – кикимора. И тут же выветрилось. Не дошла Вэсна до избушки, не стала заглядывать. За развалюхой она увидела огни, теплые живые факелы и людей, которые их несли. Вэсна, не раздумывая, пошла на их свет и вышла на широкую утоптанную земляную дорогу. Пока она выбиралась из леса, процессия с факелами уже отошла довольно далеко, но не настолько, чтобы невозможно было догнать. Дорога шла под уклон и плавно спускалась к небольшому святилищу. Люди с факелами шли туда и исчезали внутри вместе со светом. Вэсна побежала вниз со всех сил, так не хотелось оставаться в лесу, так тянуло к живому огню. И ни единой мысли, что не было и не могло быть в ее маленьком, давно изведанном пролеске никакого уклона, тем более с такой широкой дорогой.
В святилище было тесно, душно, пахло гарью и пылью. Люди стояли плотно, прижимаясь друг к другу, а все факелы горели где-то в глубине помещения. Вэсна как могла осторожно протолкалась сквозь толпу вперед, протянула руки к огню, пальцы показались белыми с синим отливом. Огонь мягко лизнул самые кончики, Вэсна улыбнулась, подняла взгляд и подавилась криком. С грубо сколоченного алтаря на нее смотрели вырезанные из дерева фигуры, похожие на людей, только больше. Их лица были злыми и перекошенными. В пляшущем свете факелов они казались живыми и очень грозными.
За спиной кто-то ахнул и эхом пронеслось по толпе: «Чужая… Чужая!»
Вэсна обернулась. В противоположность деревянным божкам люди в святилище были как призраки, серые и измученные, все они были босиком, все они смотрели на Вэсну с ужасом.
– Держи ее! – выкрикнули откуда-то из толпы. Это стало сигналом. Вэсна поднырнула под хватающие ее руки, яростно заработала локтями, побираясь к выходу, на свободу. Отпихнула кого-то, загородившего дверной проем, – человек почему-то отлетел будто пушинка, – и побежала вверх по склону. Сначала по дороге, потом опомнилась, свернула в лес. В голове панически стучало: «Заблудилась, заблудилась! Не выбраться!» Ноги сводило судорогой, во рту было сухо, а вокруг темнело. Когда успел наступить вечер? Куда ей идти? Будут ли ее преследовать? Вопросы скакали в голове как сумасшедшие.
Вэсна обняла себя за плечи, очень хотелось сесть под ближайшее дерево и разреветься. Она бы так и сделала, но в глаза упорно лезла прядь волос, отвлекала, мешала окончательно впасть в отчаяние.
– Лента, – прошептала Вэсна. Точно, лента на коряге-кикиморе, ее еще можно разглядеть в сумерках. Она должна ее найти.
Стоило сделать несколько шагов наугад и яркий красный кончик проглянул между деревьев. Вэсна кинулась к коряге. Почти напоролась на сучок, щекой прижимаясь к шершавой коре.
– Спасибо, – Вэсна еще никому никогда так не радовалась. Дыхание вырывалось паром, лес, нагретый за день, быстро остывал, мокрую спину холодком тронул ветер. – Спасибо.
И вдруг, словно стеной ее отгородило от всего произошедшего. Не страшна стала погоня, идолы и те призрачные люди, которые им поклонялись и приносили в качестве пожертвования живой огонь. Мысли успокоились, в голове прояснилось.
Красная лента, привязанная к сучку, ярким флагом трепетала под рукой. Вэсна потянулась к ней, но зацепилась рукой за торчащую ветку и немного распорола кожу на запястье. Крови почти не было, но боль ощущалась. Вот ведь растяпа. Напоследок погладив деревяшку, она, непонятно как, случайно отломила конец сучка, на котором висела ленточка. Кусок дерева размером с ладонь удобно лежал в руке, будто маленький ножик. Жаль, таким ничего не отрезать, но, как сувенир из леса, пусть будет… Подарок. Вэсна кивнула сама себе, поблагодарила еще раз «кикимору» и побежала к тропинке, к брошенному велосипеду, а на нем уже быстро-быстро домой. Мама наверное с ума сходит, вот влетит Вэсне за то, что загулялась. И ведь не расскажешь про кикимору, про дорогу в лесу, факелы, вырезанных из дерева идолов или кто они там… Не поверят. Хуже, заподозрят во вранье и будут долго и нудно читать нотации.
Вэсна уже въехала в поселок, и все произошедшее показалось сном, мороком. Может, она уснула в лесу и ей все это приснилось? Или она все-таки упала с велосипеда и стукнулась головой, и ей это привиделось.
На ходу Вэсна нащупала в кармане штанов гладкий, ровно обломанный сучок. Хотя бы это с ней точно случилось, вот оно, доказательство.
Заворачивая к дому, она чуть не налетела на старичка с клюкой.
– Ой! – Вэсна вильнула, но старикашка неожиданно проворно схватил ее за руку, дернул к себе.
– Попалась, чужачка! – торжествующе прокаркал он ей в лицо.
Вэсна задохнулась. Не столько от вони старика, – кислой, противной, с привкусом пыли и гниения, – сколько от ужаса.
Все было. И факелы, и святилище с жуткими идолами, и страх, что сейчас схватят. Поздно, уже схватили.
Вэсна дернулась из захвата, но лишь получила клюкой по голове. Больно! Мгновения не прошло, а она уже лежит на земле. Почему-то ужасно болят ноги и пальцы на руках, дышать тяжело, внутри все жжет, во рту гадкий привкус, а над ней стоит девчонка, точь-в-точь как она, с ее лицом и в ее одежде. Только взгляд злой и колючий.
– Не волнуйся, дурочка, скоро ты подохнешь, недолго осталось, – говорит незнакомка ее голосом.
Вэсна ничего не может понять, ведь это не могут быть ее такие страшные морщинистые руки, это не может она так хрипло надсадно дышать и кашлять, и ощущать раздирающую внутри боль. Такого не должно было с ней случиться. Только не с ней.
Глупые слезы сами наворачиваются на глаза, но она все еще сжимает в руке сучок-подарок. Как? Почему? Неважно. Обида подкатывает комком к горлу и почти выдергивает с земли, заставляет встать. Страх и возмущение чужой рукой наносят существу в ее теле точный удар в сердце. Кровь такая горячая, течет по пальцам, пачкает совсем недавно купленную мамой майку, расползается уродливым пятном.
Вэсна стоит с пустыми чужими-своими руками, будто в оцепенении, и часто моргает. Девчонка, которая не она, лежит мертвая. Вэсна – живая, но... Чего она ждала? Чуда?
Она молчит, когда вокруг собирается толпа из ахающих теток и ругающихся мужчин. Когда ее оттаскивают от тела, трясут и пинают. Где-то страшно и безнадежно кто-то воет, проклиная непонятно кого. Она молчит, когда ее увозят в машине далеко от дома и сажают в камеру. Ей нечего сказать всем этим людям вокруг, что злобно смотрят и плюют ей под ноги, потому что она заперта в теле ужасного старика и все в нем ей отвратительно. Иногда в одиночестве она плачет, иногда говорит сама с собой, но никогда с другими.
Ей задают вопрос. Один и тот же по сути: «Чем убил? Где орудие убийства? Как ты это сделал, чертов старикашка?»
Вэсна молчит.
Дни проходят мимо, похожие один на другой. Несколько раз ее водили в большой, ярко освещенный зал. Суд? Рассмотрение дела? Что означают эти слова? Неважно, зато там была мама с опухшими красными глазами, она кричала на Вэсну, плакала и грозилась ее убить. Тогда очень хотелось все рассказать, но Вэсна понимала, что будет только хуже.
К тому времени, как ее привозят в сумасшедший дом, который фальшиво называют лечебницей, ей становится почти все равно, что будет дальше. Но и это равнодушие продолжается недолго. Ей больно колют уколы, дают горькие таблетки от которых Вэсна не видит снов, и это оказывается последней каплей. Во сне она хотя бы на какое-то время могла быть собой, а теперь…
Теперь приходится посмотреть правде в глаза: она никогда не станет прежней, и она не хочет прожить остаток своей – не своей жизни так, в этом месте.
Потому что за окном ласково шумит лес, будто зовет ее по имени.
Ей удается обмануть санитаров на прогулке, с трудом перелезть через высоченный забор и убежать. Бегать теперь тяжело. Да что там, даже ходить тяжело, но Вэсна всегда была упрямой. Пусть теперь она не похожа на себя внешне, зато внутри все еще осталась собой. Вэсна избегает тропинок, а когда совсем не хватает сил, чтобы двигаться, прячется в оврагах и отдыхает, очень недолго, потому что чувствует, как исчезает ее время. Еще немного и ее хватятся, сообразят, что она сбежала, будут искать, а дальше.. Дальше известно.
Мысли сами собой перескакивают на воспоминание о красной ленте и стоит только за них зацепиться, как между деревьев трепещет красный кончик. Будто деревяшка-кикимора вышла встречать, машет ей флажком, зовет.
Знакомая дорожка из влажных бревнышек, покосившаяся избушка.
Падая на колени перед лесной кикиморой, Вэсна не может удержаться от рыданий.
Рыжие волосы лезут в глаза и в рот, на запястье ссадина. Тряпки, выданные старику в сумасшедшем доме, Вэсне безумно велики, но все это отходит на второй план, потому что ее обнимают и ласково успокаивающе гладят по голове, поднимая с земли.
Вэсна отстраняется и рассматривает кикимору. Это высокая огненно-рыжая женщина в простом неброском зеленом платье. Спокойная, как вода. Величественная, как вековой лес. И она протягивает Вэсне красную ленту.
– Молодец, что пришла, – у кикиморы низкий красивый голос.
С этого дня и навсегда от Вэсны пахнет талым снегом, молодой листвой и солнцем.
Тело старика нашли санитары на опушке леса на следующий день.
Через год люди частенько видели в пролеске между поселками рыжеволосую девочку с красной ленточкой в волосах. Говорили, неупокоенная душа.
Через два года местное кладбище решили перенести в другое место. Когда доставали гроб девочки, он случайно открылся. Внутри лежал деревянный идол, расколотый вдоль. В щели глубоко застрял сучок, похожий на маленький ножик...