Тема 9 | Как принц колдуна одолел

[raspisal]

Автор: feyra
Название: Страдающее средневековье
Тема: Как принц колдуна одолел
Вид работы: стихи
Сеттинг: фэнтези
Персонажи: колдун, принц, ведьма — в сложных отношениях
Размер: драббл, 500 слов
Примечание: кто кого еще одолел — это раз,

а два

первой части четыре года — это два. салемом саберхегеном тут и не пахло, но он есть в моем сердце — это три. благая задумка привязать части к английской истории, как и остальные благие задумки, была сознательно принесена в жертву. четыре года назад было очередное воспаление желания написать про салема цикл о его сложных отношениях с пассиями и с магией, чтобы с отсылками к бритиш хистори, и довести до того, за что ж он все-таки был превращен в кота на сто лет (ау, не по канону). больше радостно, чем горестно, что про салема у меня еще будет шанс написать, поскольку гештальт открыт.

прикоснуться

1.

Восемнадцать лет, восемнадцать зим: что ни ночь — ложится в ладонь роса. Ты уверен в том, что неотразим и что каждый хочет с тобой плясать. Что ни праздник — ярок огонь костров и рекою льется из чаш вино. Но покуда лезвие не остро, и не пахнут травы в огне виной.

Предсказаний собственных не постичь, да и что бы карты могли сказать? Что, как только хищник увидит дичь, у него зажгутся огнем глаза? Что, когда он сделает шаг вперед, он в траве ни шороха не издаст? Но в улыбке нежной кривится рот, и любовь, шипя, разевает пасть.

Пусть немало ведьмочек повидал, ни одна не вызвала интерес. Но в глазах у этой — осколок льда и шумящий кронами хвойный лес. И, когда наутро проснешься с ней, ты поймешь, что вырвался наконец.

Коронуют Генриха. Мчат коней.

И готовят пир.

И куют венец.


2.

Вековая мудрость сухих страниц, россыпь клякс на строках знакомых слов. Стол трещит под тяжестью сотен книг, где смешались в танце добро со злом — колдовство, способное убивать, и заклятья, призванные спасти. Под ладонью жаром исходит гладь, пар белесой дымкой глаза застил.

Закипая, плавится озерцо, и хохочут ведьмы, в него нырнув. Сквозь туман ты видишь ее лицо и желаешь — искренне — утонуть. Ведьмы пляшут ночь, и горят костры, поцелуи — терпкий осенний мед. Хоть одежды праздничные пестры, каждый выдох горечью отдает.

Далеко за озером ведьмин круг, а в глазах у принца блестит металл. Отразится истина в них к утру, и сойдет чешуйками маята.
Улыбнется бронзовой маски лик, на губах вином колдовским елей.

И казнят, не милуя, короли.

И казнят без жалости королей.


3.

Все бегут года, золотят ладонь: чем дороже магия, тем ценней. Холодней очаг и угрюмей дом, и замкнулась цепь на одном звене. Выкипает варево, валит дым из котла чугунного над огнем. Руны вторят истово: ждать беды, и твердят настойчиво день за днем.

Травы пахнут терпко, крошатся в пыль, и досада верх над тобой берет. Ты уверен в том, что сильней толпы, и ты точишь зуб получить свое, но покуда путы любви земной привязали накрепко ко двору.

Чаша зельем полнится, стынет дно, леденеют стенки в обхвате рук. Не слова заклятия зло звучат, с каждой новой искрой срываясь с губ. Коромыслом дым, непроглядный чад — истончили чары котла чугун. Повязали лентой — негоже рвать, коли рвешь — не просишь «прости меня».

По ступеням катится голова,

И зубцы короны об пол звенят.


4.

Вознесется к небу надрывный крик — вспыхнет пламя в ступке толченых трав. Уродился жалким, да стал велик, твое сердце в ночь колдовства украв. Вереница подвигов, словно цепь, протянулась в хрониках вековых. Он сидит на троне в златом венце и владеть богатством давно привык. Изумрудным вспыхнет на миг свеча — и растает лужицей восковой.
За все зло, творимое сгоряча, отвечать приходится головой.

Что ни ночь — ложится в ладонь роса, хоть осталось магии — ни на грош. И не думал врать колдовской кристалл — все одно осколков не соберешь. Ты огнем игрался да изгорел, сил утратив больше, чем уберег.

Угольком, оправленным в серебре, ты на грудь ему амулетом лег. Зазвучит знакомый давно мотив, роли жертвы спутав и палача.

Убивают Генриха, опоив.

И костры пылают. И кони мчат.