осеннее мракобесие | юг

[raspisal]

Автор: Мистер Ирбис
Название: Гость из Норт-Энда
Тема: Юг
Вид работы: проза
Сеттинг: Г.Ф. Лавкрафт, «Цикл Снов»
Персонажи: Ричард Пикман

и его друг

/Рэндольф Картер
Размер: драббл, 445 слов
Примечание: такой слэш, что почти джен. Писало заржавело и пишет со скрипом.

прикоснуться

В Канун всех святых они выбирались в бодрствующий мир, выходили из своих подземных убежищ и веселились вместе со смертными. Клан, обитавший под Бостоном, не был исключением — многие упыри в ту ночь выбрались из туннелей, намереваясь повеселиться и поохотиться.

Ричард Аптон Пикман, в прошлом — художник, чьи полотна в свое время потрясли и шокировали бостонское общество, — вернулся в Норт-Энд вместе с сородичами, однако вместо того, чтобы присоединиться к их развлечениям, он отправился побродить в одиночестве по улицам. Холодный осенний воздух, наполненный запахом дыма и опавшей листвы, щекотал ему ноздри.

Приятно было вновь побродить по улочкам Норт-Энда; единственным, что несколько раздражало, была необходимость идти на двух ногах и поддерживать осанку. За время жизни в Мире Снов Пикман успел уже отвыкнуть от прямохождения. К тому же, его тело — особенно конечности — успело уже претерпеть определенные изменения, которые пришлось замаскировать с помощью поношенного пальто, кожаных перчаток и ботинок, немилосердно жавших в подъеме.

Прогулка по Норт-Энду не была единственной целью Пикмана. Путь его лежал в южную часть города, где, насколько он помнил, жил единственный человек, всегда находивший приятным его общество, как в бодрствующем мире, так и в Мире Снов, и крайне редко выражавший недовольство его привычками. Расставание с ним было единственным, о чем Пикман жалел, покидая надземный мир; случайная же встреча в Мире Снов принесла больше радости, чем он мог предположить.

Он отыскал нужный дом и с удовлетворением отметил, что в окне на третьем этаже горит свет; его друг редко бодрствовал, предпочитая путешествовать по Миру Снов, и Пикман не всегда мог составить ему компанию. Несмотря на праздничную ночь, улица в это время была пустынна — не иначе, милостью богов или иных покровителей. Оглядевшись по сторонам, он стащил нога об ногу раздражавшие его ботинки, убрал перчатки в карманы пальто и стал карабкаться вверх по стене, цепляясь крепкими когтями за трещины и неровности кладки.

Окно, к несчастью, было закрыто, и Пикман легонько постучал когтем по стеклу. Его друг, насколько он видел, сидел в кресле спиной к окну и, кажется, читал. А возможно, и задремал, и потому не услышал стука. Пикман постучал снова, громче, и покрепче вцепился когтями в деревянный подоконник.

Его друг обладал всеми качествами, которые Пикман так ценил в друзьях и возлюбленных: он был умен, решителен и отважен — порой до полного безрассудства. Человек, лишенный этих качеств, определенно не рискнул бы в ночь Хэллоуина впустить в свой дом упыря, пусть и полукровку.

— Не ожидал встретить тебя в бодрствующем мире, — сказал Рэндольф Картер, помогая Пикману перелезть через подоконник.

— Я собирался сам разыскать тебя в Мире Снов, — добавил он с той легкой полуулыбкой, которую Пикман, еще будучи человеком, не раз и не два пытался запечатлеть в своих набросках. Улыбка эта не исчезла, когда Пикман, опустив голову, поцеловал сильные тонкие пальцы, все еще бережно сжимавшие его когтистую ладонь.


Автор: Хранящая Огонь
Название: Чудо
Тема: Юг
Вид работы: проза
Сеттинг: «Дикие лебеди» Г.Х.Андерсена
Персонажи: Элиза, братья
Размер: 1269 слова
Примечание: я не удержалась, извините...

прикоснуться

- Цела, сестрица? - Старший сгреб девушку в охапку, встревожено заглядывая в глаза. - Не зацепили?
Повод волноваться у него был - и обычный лебедь мог крылом перебить хребет охотничьему псу, а им доставало силы сделать то же самое с одоспешеным человеком. Нескольких стражников милосерднее всего добить прямо сейчас - защищающие сестру принцы не церемонились с врагами. А измученной девушке бы много и не понадобилось. Но, кажется, обошлось.
- Элиза... сестрица... смогла всё-таки... сестрица... Элиза...
Окружили, затормошили, целуя щеки, обнимая, касаясь волос, заглядывая в глаза. И, только когда по коже мазнули перья, Элиза расплакалась.
Не успела, не смогла до конца распутать заклятие...
Младший брат рассмеялся, поймав губами слезинку.
- Не вышло... не вышло... - голос девушки был еле слышен, но такая мелочь ее волновала.
- Всё бы тебе глупости говорить, дорогая. Ну да лучше говори, молчания нам твоего хватило, - усмехнулся старший, задвигая сестру за спину и оборачиваясь к толпе. - Ну, кто хочет невиновую сжечь? Элиза обет молчания приняла, себя не жалела, чтобы злые чары снять и нас, братьев своих, спасти. И что же? Один добрый человек ее замуж взял, согласия не спросив. Другие добрые люди в колдовстве обвинили и осудили. То-то бы нашей мачехе радость была! Что она со злобы начала, то другие из лучших побуждений бы закончили - сгубили сестрицу и нас на избавление надежды лишили. Не знаете вы настоящих ведьм - на своё счастье!
Элиза, отгороженная ото всех спинами родных, не смела поднять глаз и показать хоть малую каплю переполнявших ее чувств. Снова - не одна! Больше - не одна! А еще...
Братья говорили с епископом, с мужем, а она лишь поддакивала и вставляла пару слов. Отвыкла говорить, вот ведь штука. А какой болтушкой была раньше. Какой пыткой невыносимой спервоначалу было ей молчание! Никакой крапиве не сравниться!
- Как же ты узнала способ разрушить чары? - Супруг настойчив в желании узнать подробности. Так хочет знать? Наивный, хоть и король.
- Когда братья принесли меня сюда, в самую первую ночь мне приснилась женщина. Чем-то она напоминала старушку, что рассказала мне о стае лебедей, когда я отправилась искать братьев. Сначала я думала, что это фея... - В голосе Элизы звучали смущение и вина, щеки вспыхнули румянцем. - Пока не увидела ее изображение в храме...
Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, какие чувства отразились в глазах братьев. И прислушиваться, чтобы различить шепот "Чудо!", расходящийся в стороны, как круги от камня, брошенного в пруд.
Именно, чудо.

- Чуууудо, значит, - с усмешкой тянет старший, с удобством усаживаясь на перила. До рассвета еще пара часов и весь замок спит беспробудным сном. Только Элиза с братьями устроились на открытой галерее, не желая расставаться. - Соооооон, значит. Ты, сестрица, хитрее мангуста и опаснее змеи. Даже я почти поверил.
- Ну не рассказывать же о нянюшкиных уроках...
- Тогда бы со временем дознались и о том, что эта стерва приказала сжечь старуху. Как ведьму и еретичку.
- Ах... как?!
- Ну ты! Молчал бы, дурак, - напустились остальные братья на болтуна. - Ты не знала, оно и понятно. Мачеха не сразу за нее взялась, тебя уже три года, как отослали. Постепенно всех старых слуг извела. Не так, так эдак, но даже в столице никого не осталось. Если б не это...
- Она ведь постаралась, в такой глуши тебя запрятала, что мы, как ни бились, не нашли. А ведь всё время искали.
- Могли и вовсе не найти, ведь за ограду меня не выпускали, - покачала головой Элиза. - А мачеха наша сведуща в таких вещах. Я заметила знаки однажды, но подойти и рассмотреть их мне не дали, да еще и наказали, якобы, за безделье. А потом заметила такие и во дворце. Палочки и черточки*, я такого не знаю. Но... она же не из наших краев, может и так быть, что на родине ее свои силы, нам неведомые.
- А я всё голову ломал, что за старушку ты придумала! Рассказала она ей про лебедей, как же!
- Правильно, рассказала. Нянюшка моя уже в летах была, значит, вполне старушка. И как родных найти - она меня научила. А ближе вас у меня никого нет, нашла я вас благодаря ее науке и узнала - тоже. Пусть, не вся правда, но и не ложь ведь?
- Ты другое скажи, сестрица: что за чушь ты про сон сочинила?
- Я тебе и сам скажу, брат мой дурак, сестре и трудится не придется такую ерунду объяснять. Религия - дело тонкое. А сейчас наша любимая сестра обеспечила себе поддержку народа и церкви за компанию. Одно дело - королева, обвиненная епископом в колдовстве. Другое - королева, которой явилась святая и научила, как рассеять злые чары. Чудо свершилось на глазах у кучи народа. Королева набожна, чиста и невинна. Родная кровь спасена. И даже сосновые поленья цветут розами... Кстати, это была пошлость и перебор.
- Уж простите, не удержался, - усмехнулся младший. - Хотел вьюнок, но одной рукой несподручно, да еще так, чтобы не заметили.
- Прости, я... - Элиза опустила голову.
- Брось, сестренка. Так даже лучше вышло. Да и теперь мне уж точно никто в обучении отказать никто не посмеет.
И столько счастья в голосе младшего, что остальные поневоле отвели глаза. Каждому своё, а ему и раньше легче прочих давалась эта наука. Легче - только Элизе. А крыло вместо руки...
- Что же дальше?
- Свяжемся с отцом. Разберемся с королевой.
- Нянюшка говорила, у нее четыре дочери было. Узнать бы! Не кормилицей, так няней.
- Ох, сестрица, так тебя поздравить можно?
- Нет, дорогие мои. Но это ненадолго.
- А как муж и придворные отнесутся к служанке с черной кожей, если мы нянюшкиных дочерей найдем и уговорим?
- Придворные... они будут рады мне угодить. Искренне рады, - с нежной улыбкой заверила братьев Элиза, снимая с пояса мешочек с рукоделием.
- Привыкла, что руки заняты? - Старший засмеялся было, но осекся, разглядев заделку в тонких руках. - Не рано ли решила?
- О нет! Уже можно. Не переживайте, родные. Через лет пять эти добрые люди будут есть с моей руки, - пальчики тем временем складывали из лоскутка и переплетенных травяных косиц крохотную куколку. Иголка до поры была воткнута в сам мешочек. - А соотечественникам мы и того раньше напомним, кто является законными наследниками. Ах, братцы любимые, а ведь у соседей наших с сыновьями проблемы. Зато дочери-невесты есть!
- Да не сказал бы, что такие проблемы, - покачал головой брат. - У двоих так точно наследники есть.
- Один здоровьем слаб, другой охоту любит, - улыбнулся младший. - Элиза, узел пропустишь.
- Спасибо, братец.
- Значит, пять лет? Ну что же. Бастардов и правда за раз выводить не стоит, внимание привлечет. - Брат присмотрелся к куколке в руках Элизы. - Ого, сестра, ты так зла на епископа?
- Нет, - ясно улыбнулась Элиза, осторожно заворачивая куколку в лоскуток. - Просто, к сожалению, батюшка моего супруга тоже... восхищался красотой - епископ мужу моему братом приходится. Да и трав сегодня из-за него пришлось извести вдвое больше.
Элиза взглянула на светлеющее небо.
- Братья любимые, время к рассвету.
Они расходятся молча и не прощаясь. Младший брат провожает Элизу до самых дверей королевских покоев, касается крылом плеча.
Им не нужно слов - королевским детям, жертвам злых чар, воспитанным старой женщиной с черной кожей, научившей их обращаться к силам своей родины, лежащей куда южнее той земли, что дала жизнь принцам и принцессе. Они - пусть младшие, но самые способные.
Брат не спрашивает, что будет с мужем Элизы. Сестра с раннего детства не могла обмануть лишь родную кровь. Он забирает мешочек с рукоделием и улыбается.
Входя в спальню Элиза думает, что ребенок двух жрецов лучше, чем ребенок жрицы. Пусть они и не проходили посвящение по всем правилам, но Аво* к ней милостива. А муж... что же. Он ведь и правда не спрашивал, хочет ли она за него.

* огам
* Ошу́н — в вуду дух пресных вод. Она — источник изобилия, богатства, соития и рождения. Ориша Ошун — Oluwa Awo Inu Didun Ipilese (Хранительница Тайн Удовольствия) и необусловленной любви. В Африке её последователи носят ожерелья из медных бусин. Она — Iwa Obinrin (Женственность) и Pansaga Obirin (Соблазнительница).


Автор: length (airheart)
Название: вера, проклятье, освобождение
Тема: Юг
Персонажи: архетипы
Вид работы: стихотворение
Размер: драббл, 62 слова

прикоснуться

как легко нести золотое знамя, если знать, что всё создалось не нами, но проклятье ты укрепил и принял, когда продал голос - и вот ты символ. здесь на юге жарко и пахнет миррой, будто рим конец и начало мира. вот толпа стоит и шумит, как море. ещё день, и дым будет снова черён.

говори короче,
прощайся легче
перед богом папа - всего лишь певчий


Автор: мисс хогарт
Название: госпожа крокодил
Тема: Юг
Вид работы: стихи
Сеттинг: ориджинал
Размер: драббл, 26 слов
Примечание: отсылки к чуковскому, стыд 24/7

я учусь говорить легко, и скрываться ловко, и держаться ровней, работая на износ.

солнце греет мне горло, сдавленное футболкой, но не сушит глаза, оставшиеся без слез.