Автор: Ханна Нираи
Тур: тур 2, «Лесные чудища»
Название: Белый олень
Тема: белый олень (duh!)
Вид работы: проза
Тип работы: ориджинал; немного мистики, немного юмора, немного джена, лёгкий преслэш
Размер: мини, 2842 слова
Примечание: те же герои и сеттинг, что и в этом тексте
Ахава должен выглядеть как-то так :З
прикоснуться
Тур: тур 2, «Лесные чудища»
Название: Белый олень
Тема: белый олень (duh!)
Вид работы: проза
Тип работы: ориджинал; немного мистики, немного юмора, немного джена, лёгкий преслэш
Размер: мини, 2842 слова
Примечание: те же герои и сеттинг, что и в этом тексте
Ахава должен выглядеть как-то так :З
прикоснуться
К полудню Дис заблудился окончательно.
Вернее, как сказать: заблудился по-честному, не прибегая к жульничеству и современной технике. Стоило б ему достать из рюкзака планшет и загрузить карту местности, как он немедля узнал бы, где именно находится, в какую сторону база, и где тут ближайшие ягодные места. Несмотря на первозданную нетронутость местных лесов, спутниковая связь здесь работала без перебоев.
Но это было бы таким мухлежом и проявлением неуважения к дикой природе, что Дис даже не порывался лезть за планшетом. Вот наберёт полную корзину грибов — тогда и вернётся. Благо, зарядил всю технику перед выходом и, по настоянию Мари, взял с собой малый набор туриста, с которым в лесу вполне можно продержаться пару дней.
Чувствовать себя оторванным от цивилизации Дису нравилось. Не так уж часто они выбирались из академгородка, а выбираясь — чаще оказывались в окультуренных местах, чем вот так. Правда, за первую неделю он так и не сделал ничего социально полезного, разве что честно дежурил на кухне. Мари работала над сольным проектом и в помощниках не нуждалась; Йошиюки планировал заняться тем же самым, но попал с вечной своей невезучестью, и контейнер, полный совершенно незаменимой аппаратуры, улетел куда-то под Таллин. Йошиюки изрыгал проклятия на четырёх языках, включая венгерский, но транспортники разводили руками и обещали исправить оплошность не раньше чем через пять дней. Не привыкший сидеть без дела, он, впрочем, быстро сообразил упасть на хвост метеорологам, и теперь пропадал на их станции. Чем он там занимался, Дис предпочитал не задумываться: он давно уяснил, что так будет спокойнее для всех.
Сам же Дис оказался в совершенно непривычной за последние годы ситуации: ему было решительно нечем заняться. Творческий кризис неудачно наложился на рабочее затишье, и в результате он стал практически единственным человеком в экспедиции, который приехал на базу без конкретного плана работ. Подразумевалось, что он должен вдохновляться местными пейзажами, ну и, разумеется, быть на подхвате, буде кому-то из коллег понадобятся лишние руки. Но пока такой нужды не возникало.
Теперь же Дис честно свой творческий отпуск отрабатывал: бродил по лесу и искал вдохновение. Ну и грибы заодно, чтобы не выглядеть в глазах коллег совсем уж балластом.
Грибы попадались не слишком часто, но больше из-за его неопытности: места-то были богатые. Братья Забаевы, зоопсихологи, возвращались из своих вояжей по окрестностям с неизменно полными рюкзаками. Дис же предпочитал не трогать то, в чём не был уверен, а потому в конечном итоге пропускал всё, что не являлось белым грибом. За это Забаевы, кажется, считали его жутким снобом. И совершенно напрасно, жареные маслята Дису, например, очень понравились.
Сейчас, впрочем, маслят ему не попадалось: помнится, они предпочитают сосновые леса, не смешанные. Сосновый лес был совсем в другой стороне от базы. Дис сделал мысленную зарубку: всё-таки поискать в сети отличительные признаки маслят и сходить за ними.
А ещё — дорогу ему перегородил поросший молоденькими деревцами поваленный ствол, пришлось перелезать — в округе поспевали дивные ягоды, причём если про чернику с голубикой Дис знал, то вот морошку впервые попробовал здесь, в лагере. Они так Вджеру Новакову потеряли на полтора часа: пошла забирать пробы почвы и не вернулась, прочно поселившись на ягодной полянке.
Дис сощурился на солнце, прикидывая время. Всё-таки не устоял и сверился с часами в планшете, мысленно дал себе по рукам, чтоб раньше времени не проверить карту. По всему выходило так, что бродить без риска растревожить не по делу коллег он может ещё час, не больше. Потом… ну, потом можно позвонить Йошиюки и предупредить, но обедать придётся уже без грибов. Разве что Забаевы на обратном пути от своих драгоценных лосей моховиков принесут.
Всё-таки ужасно хотелось придумать себе настоящее дело. Помогать Мари с чертежами Дис любил, но удовольствия от сольного проекта ничем не переплюнуть.
Он перескочил через очередной поваленный ствол — буря, что ли, тут разыгралась? Давно, правда, у корней этот тоже новыми побегами оброс — и замер. Прямо перед ним, буквально в пяти метрах, стоял белый олень. Белый с нежнейшим кремовым отливом, с розоватыми маленькими рожками — совсем молодой, наверное… Розовые уши, развёрнутые в сторону него, Диса, словно самые изящные на свете локаторы. Розовый нос на узкой мордочке. Глаза, не то серые, не то голубые, не то вообще бледно-жёлтые, на таком расстоянии он не мог поручиться, взирали на него с невероятным спокойствием. Олень был красив. И оленю, кажется, было в общем и целом наплевать на его, Диса, присутствие.
Когда первое изумление прошло, и Дис посмотрел на ситуацию трезвым взглядом, то он заключил, что это следует расценивать как подарок судьбы. Пойти за грибами и наткнуться на оленя-альбиноса — это ли не удача? Какова там вероятность подобной встрече, один к ста тысячам? И что такое мелькнуло в голове про уши-локаторы, уж не таится ли здесь идея для новой задумки?
— Товарищ олень, — сказал Дис. — Я хочу за тобой понаблюдать. Не убегай, пожалуйста.
Олень посмотрел на него, как Мари на годовой отчёт, а затем медленно, с достоинством развернулся и зашагал прочь. Неспешно так зашагал — пожалуй, за ним без труда можно было последовать.
Собственно, это Дис и сделал, ни на что особо не надеясь, но был приятно удивлён: на треск кустов позади себя олень хоть и развернул уши, но шага не ускорил, и вообще не выглядел ни встревоженным, ни заинтересованным. Сзади у него обнаружился почему-то умиливший Диса куцый хвостик.
— Ты ручной, — начал рассуждать вслух Дис, когда они с оленем в полном молчании прошли минут десять. На звук его голоса олень опять повёл ухом, но не соизволил повернуться. — Ты меня не просто не боишься, как если бы никогда не видел, ты позволяешь себе меня игнорировать. Следовательно, ты либо привык к человеку… либо совсем глупый, прости, пожа… Эй, стой, куда?
Издав звук, который Дису показался похожим на возмущённое фырканье, олень одним прыжком преодолел неглубокий овражек и замелькал белоснежным меж стволов деревьев.
— Ну и что я такого сказал? — крикнул Дис ему вслед. А затем, чертыхнувшись и поудобнее перехватив корзину с грибами, побежал следом. Олени, которые понимают речь незнакомых людей — это было новое слово в зоопсихологии. Это было не стыдно предъявить Забаевым.
Олень словно бы издевался над ним: мелькал на пределе видимости, но близко уже не подпускал. А стоило Дису выдохнуться и притормозить, как остановился и олень, живописно выглядывая из-за дальней ёлки. Впрочем, как только он отдышался и шагнул в его сторону, наглое животное немедля сорвалось с места.
— И куда ты меня ведёшь, скотина невоспитанная? — пропыхтел Дис, форсируя очередной лёгший поперек пути ствол.
Судя по проглядывающей меж деревьев синеве впереди, невоспитанная скотина вела Диса к воде. Не то чтобы он сильно возражал: свою бутылку он давно выхлебал, походный фильтр на базе не забыл, так что мог бы заодно восполнить баланс жидкости в рюкзаке. Да и грибам наконец дать отдохнуть: чудом не растерял по дороге. Не помялись бы, Забаевы не простят…
Непривычные к забегам с такими препятствиями лёгкие Диса подвели, и к берегу озерца он выскочил, позорно задыхаясь, со свистом и хрипом, достойными астматического приступа. Пришлось остановиться и продышаться.
— Ну, если ты не остановился… — начал было Дис, выпрямляясь и оглядываясь.
На лежащем у самой кромки озера каменном валуне, уходящем под воду, сидел обнажённый человек. Совсем молодой, лет так двадцати или вокруг того, с тонкими чертами лица и длинными, почти до лопаток, негустыми волосами. Он сидел, поджав под себя правую ногу, а левой мимодумно покачивал, поддевая пальцами одинокий берёзовый листик. Он поднял на Диса задумчивые светлые глаза — не то голубые, не то серые, он не разобрал — и окинул его взглядом. Потом отвернулся и уставился вдаль, так и не сказав ни слова, всё с тем же умиротворённым выражением.
А ещё он был белым как снег.
Альбиносов Дис прежде видел исключительно в фотоподборках, никогда вживую, а потому был поражен осознать, как потусторонне выглядит этот юноша посреди солнечного летнего дня, посреди буйства жизни и всех оттенков цветового спектра. Словно растущий на берегу озера заиндевевший куст в июле месяце. Примерно так же выглядел в сочной лесной зелени старый знакомый Диса — белый олень.
Кстати, олень!
Дис завертел головой. Оленя нигде не было видно.
— Э, привет. Извиняюсь за вторжение, — неловко улыбнулся Дис.
Старая добрая дипломатия. В конце концов, он нарушил границу этого самостийного нудистского пляжа, стоит потратить время на социальные реверансы.
— Дело, в том, что я здесь наблюдал за одним животным…
Юноша снова повернул к нему голову. Послушал, склонив её набок, и… никак не отреагировал.
Ох, проклятье.
— Прошу прощения, — перешёл Дис на русский. — Меня зовут Денис Эклунд, я здесь с экспедицией от Международного…
Ноль реакции. У Диса мелькнула шальная мысль попробовать по-фински, но юноша не выглядел непонимающим, он выглядел так, словно внимательно выслушал, принял к сведению, но реагировать не пожелал. Да вообще что-то делать не пожелал, он так и сидел на камушке, то ли как андерсеновская Русалочка, то ли как васнецовская Алёнушка, и даже ногой покачивать не перестал. Кстати, одежды его Дис нигде на берегу не углядел.
Ситуация становилась абсурдной.
— Послушай, ты здесь оленя белого не видел? — наконец, сдавшись, спросил Дис. — Я не то чтобы претендую на него, просто из интереса спрашиваю.
Он заработал ещё один пристальный взгляд из-под белёсых ресниц. И вновь ни слова.
— Или, может, ты и есть этот олень, а я просто на солнце перегрелся? — малость рассердился Дис. В самом деле, работы нет, грибы пропадают, а он тут ведёт переговоры с малахольным альбиносом по поводу другого малахольного альбиноса, и в самом деле, какова статистическая вероятность…
Юноша растянул губы в улыбке, влажно сверкнул зубами и рассмеялся — беззвучно, на одном выдохе. А потом поднялся в полный рост и, по-прежнему не говоря ничего, рыбкой ушёл под воду.
Почти без брызг, девять и пять из десяти, машинально отметил про себя Дис. А ещё — ого, а там не так уж и мелко. Ну и потом — что-то долго он, не пора ли выныривать?
Юноша-альбинос вынырнул, когда Дис уже всерьёз заволновался, и совсем не там, где ожидалось — почти на другом берегу озера. В несколько быстрых гребков добрался до берега, вышел из воды, не отряхиваясь, и скрылся в прибрежных кустах. Сверкнув напоследок невозможно белым голым задом.
Дис постоял в тишине.
— И что это было, мать вашу? — обратился он к миру в целом.
Вернее, как сказать: заблудился по-честному, не прибегая к жульничеству и современной технике. Стоило б ему достать из рюкзака планшет и загрузить карту местности, как он немедля узнал бы, где именно находится, в какую сторону база, и где тут ближайшие ягодные места. Несмотря на первозданную нетронутость местных лесов, спутниковая связь здесь работала без перебоев.
Но это было бы таким мухлежом и проявлением неуважения к дикой природе, что Дис даже не порывался лезть за планшетом. Вот наберёт полную корзину грибов — тогда и вернётся. Благо, зарядил всю технику перед выходом и, по настоянию Мари, взял с собой малый набор туриста, с которым в лесу вполне можно продержаться пару дней.
Чувствовать себя оторванным от цивилизации Дису нравилось. Не так уж часто они выбирались из академгородка, а выбираясь — чаще оказывались в окультуренных местах, чем вот так. Правда, за первую неделю он так и не сделал ничего социально полезного, разве что честно дежурил на кухне. Мари работала над сольным проектом и в помощниках не нуждалась; Йошиюки планировал заняться тем же самым, но попал с вечной своей невезучестью, и контейнер, полный совершенно незаменимой аппаратуры, улетел куда-то под Таллин. Йошиюки изрыгал проклятия на четырёх языках, включая венгерский, но транспортники разводили руками и обещали исправить оплошность не раньше чем через пять дней. Не привыкший сидеть без дела, он, впрочем, быстро сообразил упасть на хвост метеорологам, и теперь пропадал на их станции. Чем он там занимался, Дис предпочитал не задумываться: он давно уяснил, что так будет спокойнее для всех.
Сам же Дис оказался в совершенно непривычной за последние годы ситуации: ему было решительно нечем заняться. Творческий кризис неудачно наложился на рабочее затишье, и в результате он стал практически единственным человеком в экспедиции, который приехал на базу без конкретного плана работ. Подразумевалось, что он должен вдохновляться местными пейзажами, ну и, разумеется, быть на подхвате, буде кому-то из коллег понадобятся лишние руки. Но пока такой нужды не возникало.
Теперь же Дис честно свой творческий отпуск отрабатывал: бродил по лесу и искал вдохновение. Ну и грибы заодно, чтобы не выглядеть в глазах коллег совсем уж балластом.
Грибы попадались не слишком часто, но больше из-за его неопытности: места-то были богатые. Братья Забаевы, зоопсихологи, возвращались из своих вояжей по окрестностям с неизменно полными рюкзаками. Дис же предпочитал не трогать то, в чём не был уверен, а потому в конечном итоге пропускал всё, что не являлось белым грибом. За это Забаевы, кажется, считали его жутким снобом. И совершенно напрасно, жареные маслята Дису, например, очень понравились.
Сейчас, впрочем, маслят ему не попадалось: помнится, они предпочитают сосновые леса, не смешанные. Сосновый лес был совсем в другой стороне от базы. Дис сделал мысленную зарубку: всё-таки поискать в сети отличительные признаки маслят и сходить за ними.
А ещё — дорогу ему перегородил поросший молоденькими деревцами поваленный ствол, пришлось перелезать — в округе поспевали дивные ягоды, причём если про чернику с голубикой Дис знал, то вот морошку впервые попробовал здесь, в лагере. Они так Вджеру Новакову потеряли на полтора часа: пошла забирать пробы почвы и не вернулась, прочно поселившись на ягодной полянке.
Дис сощурился на солнце, прикидывая время. Всё-таки не устоял и сверился с часами в планшете, мысленно дал себе по рукам, чтоб раньше времени не проверить карту. По всему выходило так, что бродить без риска растревожить не по делу коллег он может ещё час, не больше. Потом… ну, потом можно позвонить Йошиюки и предупредить, но обедать придётся уже без грибов. Разве что Забаевы на обратном пути от своих драгоценных лосей моховиков принесут.
Всё-таки ужасно хотелось придумать себе настоящее дело. Помогать Мари с чертежами Дис любил, но удовольствия от сольного проекта ничем не переплюнуть.
Он перескочил через очередной поваленный ствол — буря, что ли, тут разыгралась? Давно, правда, у корней этот тоже новыми побегами оброс — и замер. Прямо перед ним, буквально в пяти метрах, стоял белый олень. Белый с нежнейшим кремовым отливом, с розоватыми маленькими рожками — совсем молодой, наверное… Розовые уши, развёрнутые в сторону него, Диса, словно самые изящные на свете локаторы. Розовый нос на узкой мордочке. Глаза, не то серые, не то голубые, не то вообще бледно-жёлтые, на таком расстоянии он не мог поручиться, взирали на него с невероятным спокойствием. Олень был красив. И оленю, кажется, было в общем и целом наплевать на его, Диса, присутствие.
Когда первое изумление прошло, и Дис посмотрел на ситуацию трезвым взглядом, то он заключил, что это следует расценивать как подарок судьбы. Пойти за грибами и наткнуться на оленя-альбиноса — это ли не удача? Какова там вероятность подобной встрече, один к ста тысячам? И что такое мелькнуло в голове про уши-локаторы, уж не таится ли здесь идея для новой задумки?
— Товарищ олень, — сказал Дис. — Я хочу за тобой понаблюдать. Не убегай, пожалуйста.
Олень посмотрел на него, как Мари на годовой отчёт, а затем медленно, с достоинством развернулся и зашагал прочь. Неспешно так зашагал — пожалуй, за ним без труда можно было последовать.
Собственно, это Дис и сделал, ни на что особо не надеясь, но был приятно удивлён: на треск кустов позади себя олень хоть и развернул уши, но шага не ускорил, и вообще не выглядел ни встревоженным, ни заинтересованным. Сзади у него обнаружился почему-то умиливший Диса куцый хвостик.
— Ты ручной, — начал рассуждать вслух Дис, когда они с оленем в полном молчании прошли минут десять. На звук его голоса олень опять повёл ухом, но не соизволил повернуться. — Ты меня не просто не боишься, как если бы никогда не видел, ты позволяешь себе меня игнорировать. Следовательно, ты либо привык к человеку… либо совсем глупый, прости, пожа… Эй, стой, куда?
Издав звук, который Дису показался похожим на возмущённое фырканье, олень одним прыжком преодолел неглубокий овражек и замелькал белоснежным меж стволов деревьев.
— Ну и что я такого сказал? — крикнул Дис ему вслед. А затем, чертыхнувшись и поудобнее перехватив корзину с грибами, побежал следом. Олени, которые понимают речь незнакомых людей — это было новое слово в зоопсихологии. Это было не стыдно предъявить Забаевым.
Олень словно бы издевался над ним: мелькал на пределе видимости, но близко уже не подпускал. А стоило Дису выдохнуться и притормозить, как остановился и олень, живописно выглядывая из-за дальней ёлки. Впрочем, как только он отдышался и шагнул в его сторону, наглое животное немедля сорвалось с места.
— И куда ты меня ведёшь, скотина невоспитанная? — пропыхтел Дис, форсируя очередной лёгший поперек пути ствол.
Судя по проглядывающей меж деревьев синеве впереди, невоспитанная скотина вела Диса к воде. Не то чтобы он сильно возражал: свою бутылку он давно выхлебал, походный фильтр на базе не забыл, так что мог бы заодно восполнить баланс жидкости в рюкзаке. Да и грибам наконец дать отдохнуть: чудом не растерял по дороге. Не помялись бы, Забаевы не простят…
Непривычные к забегам с такими препятствиями лёгкие Диса подвели, и к берегу озерца он выскочил, позорно задыхаясь, со свистом и хрипом, достойными астматического приступа. Пришлось остановиться и продышаться.
— Ну, если ты не остановился… — начал было Дис, выпрямляясь и оглядываясь.
На лежащем у самой кромки озера каменном валуне, уходящем под воду, сидел обнажённый человек. Совсем молодой, лет так двадцати или вокруг того, с тонкими чертами лица и длинными, почти до лопаток, негустыми волосами. Он сидел, поджав под себя правую ногу, а левой мимодумно покачивал, поддевая пальцами одинокий берёзовый листик. Он поднял на Диса задумчивые светлые глаза — не то голубые, не то серые, он не разобрал — и окинул его взглядом. Потом отвернулся и уставился вдаль, так и не сказав ни слова, всё с тем же умиротворённым выражением.
А ещё он был белым как снег.
Альбиносов Дис прежде видел исключительно в фотоподборках, никогда вживую, а потому был поражен осознать, как потусторонне выглядит этот юноша посреди солнечного летнего дня, посреди буйства жизни и всех оттенков цветового спектра. Словно растущий на берегу озера заиндевевший куст в июле месяце. Примерно так же выглядел в сочной лесной зелени старый знакомый Диса — белый олень.
Кстати, олень!
Дис завертел головой. Оленя нигде не было видно.
— Э, привет. Извиняюсь за вторжение, — неловко улыбнулся Дис.
Старая добрая дипломатия. В конце концов, он нарушил границу этого самостийного нудистского пляжа, стоит потратить время на социальные реверансы.
— Дело, в том, что я здесь наблюдал за одним животным…
Юноша снова повернул к нему голову. Послушал, склонив её набок, и… никак не отреагировал.
Ох, проклятье.
— Прошу прощения, — перешёл Дис на русский. — Меня зовут Денис Эклунд, я здесь с экспедицией от Международного…
Ноль реакции. У Диса мелькнула шальная мысль попробовать по-фински, но юноша не выглядел непонимающим, он выглядел так, словно внимательно выслушал, принял к сведению, но реагировать не пожелал. Да вообще что-то делать не пожелал, он так и сидел на камушке, то ли как андерсеновская Русалочка, то ли как васнецовская Алёнушка, и даже ногой покачивать не перестал. Кстати, одежды его Дис нигде на берегу не углядел.
Ситуация становилась абсурдной.
— Послушай, ты здесь оленя белого не видел? — наконец, сдавшись, спросил Дис. — Я не то чтобы претендую на него, просто из интереса спрашиваю.
Он заработал ещё один пристальный взгляд из-под белёсых ресниц. И вновь ни слова.
— Или, может, ты и есть этот олень, а я просто на солнце перегрелся? — малость рассердился Дис. В самом деле, работы нет, грибы пропадают, а он тут ведёт переговоры с малахольным альбиносом по поводу другого малахольного альбиноса, и в самом деле, какова статистическая вероятность…
Юноша растянул губы в улыбке, влажно сверкнул зубами и рассмеялся — беззвучно, на одном выдохе. А потом поднялся в полный рост и, по-прежнему не говоря ничего, рыбкой ушёл под воду.
Почти без брызг, девять и пять из десяти, машинально отметил про себя Дис. А ещё — ого, а там не так уж и мелко. Ну и потом — что-то долго он, не пора ли выныривать?
Юноша-альбинос вынырнул, когда Дис уже всерьёз заволновался, и совсем не там, где ожидалось — почти на другом берегу озера. В несколько быстрых гребков добрался до берега, вышел из воды, не отряхиваясь, и скрылся в прибрежных кустах. Сверкнув напоследок невозможно белым голым задом.
Дис постоял в тишине.
— И что это было, мать вашу? — обратился он к миру в целом.
***
— Юки, а олени-оборотни бывают?
Йошиюки отложил планшет и посмотрел на Диса долгим участливым взглядом.
— Дис, — наконец изрёк он, — котик. Заинька. Солнышко моё. Я понимаю, что тебе сложно без собственного проекта, но имей же совесть и не отвлекай меня от работы вопросами, которые ты легко можешь пробить в любом поисковике на своё усмотрение.
— Просто я думаю… что вроде как видел такого, — сознался Дис.
Взгляд Йошиюки стал пугающе ласковым.
— Дамы и господа, вызывайте санитаров, Дис рехнулся.
— Йошиюки! Я же серьёзно!
— А я вообще предельно серьёзен, — отозвался друг. — Ты прибегаешь ко мне весь в мыле и пене, плюхаешь прямо на недельный отчёт корзинку с вусмерть замученными грибами и начинаешь вещать, как ты встретил в лесу оленя-альбиноса, а потом встретил на озере человека-альбиноса, и, кстати, Дис, голые мальчики-экзоты в твоём подсознании пугают меня, с твоей последней пассии и полгода не прошло, чтоб так оголодать… А теперь ты утверждаешь, что олень и мальчик — суть одно и то же, что и вовсе заставляет меня обратиться к глубинному психоанализу, хоть это и не моя сфера научных интересов…
— Да иди ты!.. — оскорбился Дис. Потом, сменив гнев на милость, продолжил чуть спокойнее: — Сам ты мальчик. Нормальный был взрослый парень. Только белый как жопа ангела. Или парадный лифчик Мари.
— Спать с Мари — это ещё более пошло, чем фантазировать о голых оленях-оборотнях, — поднял палец Йошиюки.
— Ты что, совсем с ума сошёл, зачем мне с ней спать, ты ещё себя мне предложи в этом качестве! У неё парадный лифчик под белую блузку. Она в ней диплом защищала. И это, кстати, предпоследний раз, когда я видел её в белой блузке, потому что последний был на официальной презентации «Чуда-Юда».
— Да вы оба с ума посходили, — подала голос с порога подошедшая Мари, — сидите тут, когда обед давно подан, и мой лифчик обсуждаете. Интеллектуалы выискались.
— Мари! — обрадовался Дис. — Вот ты не знаешь случайно, олени-оборотни бывают? Я имею в виду не мифы и сказки, а реальные случаи. Ну… ладно, хотя бы что-то на уровне современных городских легенд. Кстати, мне только сейчас пришло в голову… Может, он немой?
— Кто немой, лифчик Мари? — невинно вопросил Йошиюки.
— Ой, да ну тебя. Оборотень немой! Смотри, я с ним пробовал говорить по-английски и по-русски, и я уверен, что он меня прекрасно понял, но ничего отвечать не стал. Может, он просто не говорит? Решил, что я языка жестов не знаю… Кстати, я и правда не знаю. Что жаль… — тут Дис призадумался.
— Потрясающе. У Диса завёлся немой олень-оборотень-альбинос, — вздохнула Мари. — Для полноты картины осталось мне познакомиться с дятлом-социопатом, а Юки — завести роман с каланом-нигилистом. Но на твоём фоне мы всё равно будем смотреться бледновато.
— Вы мне совсем не верите? — спросил Дис, переводя взгляд с одного на другую.
Йошиюки и Мари тоже переглянулись. Наконец Йошиюки снизошёл до объяснения:
— Мы не верим в сочетание столь маловероятных факторов. Что-то из твоего списка — олень, человек, альбинос, оборотень — наверняка лишнее. Может быть, тебе напекло голову, может, ты тянул в рот какие-то не те грибы, но какое-то из звеньев этой цепи тебе явно родило воображение.
— К слову, проверить это легко, — сказала Мари. — Вджера Новакова договорилась с местыми, тут недалеко деревенька есть, что мы будем у них кое-что из еды покупать. Вот и спросишь у них, есть ли в здешних лесах олени-альбиносы или голые мальчики-альбиносы. Кстати, насчёт последнего я согласна с Йошиюки, это как-то пошло. И ты вроде по девочкам?..
— Я открыт для предложений, — отмахнулся Дис. — Ладно, черти. Спрошу у местных про белых оленей и белых пацанов со страстью к нудизму.
Йошиюки отложил планшет и посмотрел на Диса долгим участливым взглядом.
— Дис, — наконец изрёк он, — котик. Заинька. Солнышко моё. Я понимаю, что тебе сложно без собственного проекта, но имей же совесть и не отвлекай меня от работы вопросами, которые ты легко можешь пробить в любом поисковике на своё усмотрение.
— Просто я думаю… что вроде как видел такого, — сознался Дис.
Взгляд Йошиюки стал пугающе ласковым.
— Дамы и господа, вызывайте санитаров, Дис рехнулся.
— Йошиюки! Я же серьёзно!
— А я вообще предельно серьёзен, — отозвался друг. — Ты прибегаешь ко мне весь в мыле и пене, плюхаешь прямо на недельный отчёт корзинку с вусмерть замученными грибами и начинаешь вещать, как ты встретил в лесу оленя-альбиноса, а потом встретил на озере человека-альбиноса, и, кстати, Дис, голые мальчики-экзоты в твоём подсознании пугают меня, с твоей последней пассии и полгода не прошло, чтоб так оголодать… А теперь ты утверждаешь, что олень и мальчик — суть одно и то же, что и вовсе заставляет меня обратиться к глубинному психоанализу, хоть это и не моя сфера научных интересов…
— Да иди ты!.. — оскорбился Дис. Потом, сменив гнев на милость, продолжил чуть спокойнее: — Сам ты мальчик. Нормальный был взрослый парень. Только белый как жопа ангела. Или парадный лифчик Мари.
— Спать с Мари — это ещё более пошло, чем фантазировать о голых оленях-оборотнях, — поднял палец Йошиюки.
— Ты что, совсем с ума сошёл, зачем мне с ней спать, ты ещё себя мне предложи в этом качестве! У неё парадный лифчик под белую блузку. Она в ней диплом защищала. И это, кстати, предпоследний раз, когда я видел её в белой блузке, потому что последний был на официальной презентации «Чуда-Юда».
— Да вы оба с ума посходили, — подала голос с порога подошедшая Мари, — сидите тут, когда обед давно подан, и мой лифчик обсуждаете. Интеллектуалы выискались.
— Мари! — обрадовался Дис. — Вот ты не знаешь случайно, олени-оборотни бывают? Я имею в виду не мифы и сказки, а реальные случаи. Ну… ладно, хотя бы что-то на уровне современных городских легенд. Кстати, мне только сейчас пришло в голову… Может, он немой?
— Кто немой, лифчик Мари? — невинно вопросил Йошиюки.
— Ой, да ну тебя. Оборотень немой! Смотри, я с ним пробовал говорить по-английски и по-русски, и я уверен, что он меня прекрасно понял, но ничего отвечать не стал. Может, он просто не говорит? Решил, что я языка жестов не знаю… Кстати, я и правда не знаю. Что жаль… — тут Дис призадумался.
— Потрясающе. У Диса завёлся немой олень-оборотень-альбинос, — вздохнула Мари. — Для полноты картины осталось мне познакомиться с дятлом-социопатом, а Юки — завести роман с каланом-нигилистом. Но на твоём фоне мы всё равно будем смотреться бледновато.
— Вы мне совсем не верите? — спросил Дис, переводя взгляд с одного на другую.
Йошиюки и Мари тоже переглянулись. Наконец Йошиюки снизошёл до объяснения:
— Мы не верим в сочетание столь маловероятных факторов. Что-то из твоего списка — олень, человек, альбинос, оборотень — наверняка лишнее. Может быть, тебе напекло голову, может, ты тянул в рот какие-то не те грибы, но какое-то из звеньев этой цепи тебе явно родило воображение.
— К слову, проверить это легко, — сказала Мари. — Вджера Новакова договорилась с местыми, тут недалеко деревенька есть, что мы будем у них кое-что из еды покупать. Вот и спросишь у них, есть ли в здешних лесах олени-альбиносы или голые мальчики-альбиносы. Кстати, насчёт последнего я согласна с Йошиюки, это как-то пошло. И ты вроде по девочкам?..
— Я открыт для предложений, — отмахнулся Дис. — Ладно, черти. Спрошу у местных про белых оленей и белых пацанов со страстью к нудизму.
***
Но расспросить местных в конечном итоге удалось его друзьям. Диса во время визита старого Оннёя с внуками утащили в сосновый бор братья Забаевы — натаскивать на сбор маслят, дабы не позорил честный институт. К моменту, когда они вернулись, Оннёй уже ушёл, но Мари под огромным впечатлением бегала по стенкам, а Йошиюки задумчиво жевал травинку и вообще пребывал в глубокой задумчивости.
— Дис! — набросилась на него Мари, едва он переступил порог базы. — Ты был прав!
— Все гранты ушли мерзким выскочкам из геологического?
— Да нет же, чучело! Их и вправду двое! Ну, олень и мальчик, понимаешь? Мальчик — лапочка, олень вообще красавец, хочу теперь его на вольном выпасе посмотреть. Забаевым хорошо, да и ты без дела шляешься, а я уже не помню, когда последний раз на улицу выходила, чокнуться можно с этими висячими садами…
— Мари… — начал было Дис, понимая, что он чего-то не понимает.
— Юки, давай ты, — откликнулась та. — У меня и так голова уже кругом от всех этих забот, я неадекватна.
— Извольте, — ухмыльнулся Йошиюки. — Я могу предельно кратко: здесь есть старик, Оннёй, который балуется оленеводством в малых масштабах. Среди его оленей есть альбинос. А ещё с ним живут внуки, один родной, один приёмный. Приёмный, Ахава — тоже альбинос. Из чувства солидарности, кажется, дружит с оленем. Так что расслабься, ты не сумасшедший, ты просто на них наткнулся.
— Они что, сюда всей толпой приходили? — спросил Дис. Объяснение друга звучало как-то… в общем, версия с оленем-оборотнем нравилась ему больше.
— Ну как… Оннёй пришёл с родным внуком, Ахава, по-моему, из-за проблем с родными родителями слегка асоциален и бродит где ему вздумается, а олень, прости, не запомнил его кошмарное сложносочинённое имя, ходит за Ахавой как привязанный. Так что да, можно сказать — всей толпой.
— Восхитительно, — мрачно сказал Дис. Определённо, так было намного скучнее.
— Он про тебя, кстати, спрашивал, — заметила Мари. — Ну, то есть, это дедушка Оннёй так говорит, Ахава с незнакомыми людьми не разговаривает. Так что завтра тоже за грибами иди. И лучше если в сторону озера. Или до деревни догуляй, дедушка в синем доме живёт, можешь на обед напроситься.
— Ты что, сводничаешь, что ли? — с подозрением прищурился Дис. — На кой мне сдался деревенский пацан с оленем под мышкой, когда работа стоит?
— Посмотрите на него, — хмыкнул Йошиюки, — он недоволен, что его антинаучная теория с оборотнями не подтвердилась. Иди, всё равно у тебя никаких идей пока нет. Попросишь Ахаву, чтоб дал тебе оленя со всех ракурсов осмотреть, может, тебя и осенит на что. Мифический белый олень, кстати, я тут пошустрил в сети, символизирует духовный поиск человечества и путь, усеянный трудностями и приключениями, но в конечном итоге ведущий к счастью.
— Дис! — набросилась на него Мари, едва он переступил порог базы. — Ты был прав!
— Все гранты ушли мерзким выскочкам из геологического?
— Да нет же, чучело! Их и вправду двое! Ну, олень и мальчик, понимаешь? Мальчик — лапочка, олень вообще красавец, хочу теперь его на вольном выпасе посмотреть. Забаевым хорошо, да и ты без дела шляешься, а я уже не помню, когда последний раз на улицу выходила, чокнуться можно с этими висячими садами…
— Мари… — начал было Дис, понимая, что он чего-то не понимает.
— Юки, давай ты, — откликнулась та. — У меня и так голова уже кругом от всех этих забот, я неадекватна.
— Извольте, — ухмыльнулся Йошиюки. — Я могу предельно кратко: здесь есть старик, Оннёй, который балуется оленеводством в малых масштабах. Среди его оленей есть альбинос. А ещё с ним живут внуки, один родной, один приёмный. Приёмный, Ахава — тоже альбинос. Из чувства солидарности, кажется, дружит с оленем. Так что расслабься, ты не сумасшедший, ты просто на них наткнулся.
— Они что, сюда всей толпой приходили? — спросил Дис. Объяснение друга звучало как-то… в общем, версия с оленем-оборотнем нравилась ему больше.
— Ну как… Оннёй пришёл с родным внуком, Ахава, по-моему, из-за проблем с родными родителями слегка асоциален и бродит где ему вздумается, а олень, прости, не запомнил его кошмарное сложносочинённое имя, ходит за Ахавой как привязанный. Так что да, можно сказать — всей толпой.
— Восхитительно, — мрачно сказал Дис. Определённо, так было намного скучнее.
— Он про тебя, кстати, спрашивал, — заметила Мари. — Ну, то есть, это дедушка Оннёй так говорит, Ахава с незнакомыми людьми не разговаривает. Так что завтра тоже за грибами иди. И лучше если в сторону озера. Или до деревни догуляй, дедушка в синем доме живёт, можешь на обед напроситься.
— Ты что, сводничаешь, что ли? — с подозрением прищурился Дис. — На кой мне сдался деревенский пацан с оленем под мышкой, когда работа стоит?
— Посмотрите на него, — хмыкнул Йошиюки, — он недоволен, что его антинаучная теория с оборотнями не подтвердилась. Иди, всё равно у тебя никаких идей пока нет. Попросишь Ахаву, чтоб дал тебе оленя со всех ракурсов осмотреть, может, тебя и осенит на что. Мифический белый олень, кстати, я тут пошустрил в сети, символизирует духовный поиск человечества и путь, усеянный трудностями и приключениями, но в конечном итоге ведущий к счастью.
***
На озеро Дис, немного поразмыслив, на следующий день всё-таки пошёл. Йошиюки был прав, никаких ценных мыслей к нему пока так и не пришло, а вот при воспоминаниях о белом олене в голове роилось что-то такое… туманное. Из чего при должном усердии могла выродиться Идея. Но это пока оставалось лишь зыбким обещанием.
Белого оленя он увидел незадолго до того, как выйти к озеру. При виде Диса он неспешно развернулся, продемонстрировав роскошные ветвистые рога, смерил человека взглядом и гордо удалился.
«Стоп», — сказал сам себе Дис. — «У него же совсем маленькие рожки были!»
Да и — показалось ли ему, или четыре дня назад олень был всё-таки поменьше и поизящнее?
Он дёрнул плечом, стараясь выбрость из головы всякий вздор, и пошёл к озеру.
На берегу его ждали.
Их было двое — оба белоснежные, один побольше, другой поменьше, да ещё рога у того, что покрупнее, ветвились и были почти тёмными, а у того, что Дис видел раньше — розоватые, нежные, будто только-только выросли. Стояли, настораживая уши, косили на него светлыми умными глазами.
Минуту.
Откуда вдруг два оленя-альбиноса? И почему один взрослый, а второй совсем молодой?
У Диса голова пошла кругом, и он, зажмурившись, хорошенько ею встряхнул.
Открыл глаза.
Ахава пытливо посмотрел на Диса, прижавшись щекой к шее красавца-оленя. Потом тихо чмокнул губами и похлопал его ладонью по боку. Олень понял намёк и зашагал в сторону леса. Ахава же остался стоять на месте, и на узкой полоске мокрого песка вокруг него не было никаких следов, кроме оленьих копыт.
Дис сглотнул. Хотел было зажмуриться и потрясти головой ещё раз, но сдержался.
Сказал:
— У меня в рюкзаке ветровка есть…
И Ахава, помедлив, кивнул ему.
Белого оленя он увидел незадолго до того, как выйти к озеру. При виде Диса он неспешно развернулся, продемонстрировав роскошные ветвистые рога, смерил человека взглядом и гордо удалился.
«Стоп», — сказал сам себе Дис. — «У него же совсем маленькие рожки были!»
Да и — показалось ли ему, или четыре дня назад олень был всё-таки поменьше и поизящнее?
Он дёрнул плечом, стараясь выбрость из головы всякий вздор, и пошёл к озеру.
На берегу его ждали.
Их было двое — оба белоснежные, один побольше, другой поменьше, да ещё рога у того, что покрупнее, ветвились и были почти тёмными, а у того, что Дис видел раньше — розоватые, нежные, будто только-только выросли. Стояли, настораживая уши, косили на него светлыми умными глазами.
Минуту.
Откуда вдруг два оленя-альбиноса? И почему один взрослый, а второй совсем молодой?
У Диса голова пошла кругом, и он, зажмурившись, хорошенько ею встряхнул.
Открыл глаза.
Ахава пытливо посмотрел на Диса, прижавшись щекой к шее красавца-оленя. Потом тихо чмокнул губами и похлопал его ладонью по боку. Олень понял намёк и зашагал в сторону леса. Ахава же остался стоять на месте, и на узкой полоске мокрого песка вокруг него не было никаких следов, кроме оленьих копыт.
Дис сглотнул. Хотел было зажмуриться и потрясти головой ещё раз, но сдержался.
Сказал:
— У меня в рюкзаке ветровка есть…
И Ахава, помедлив, кивнул ему.
@темы: проза, русский язык, распиши писало 2016, распиши писало 2016 тур 2