Автор: 1234-fires-in-your-eyes
Тур: тур 5, «Сказки братьев Гримм»
Название: mountain at my gates
Тема: Любовь и горе поровну (все поровну)
Вид работы: проза
Сеттинг: фанфик по Майору Грому
Персонажи: Мердок/Кирк
Размер: 1438 слов
Примечание: продолжение этого, не бечено, нецензурная лексика, пасхалочки
До южной Серкулар-роуд Кирк поехал на автобусе. Посмотрев прогноз, он решил, что сядет в машину и если и вылезет из нее, то максимум на десять минут безысходности и чрезвычайных мер. Но в итоге ему пришлось утешаться фантазиями. Мердоку было несподручно ехать в Блендчардстаун по пробкам, они договорились встретиться на остановке сто двадцать второго рядом с заправкой и винным магазином. Кирк приехал вовремя, но торчал на морозе до тех пор, пока где-то в половину девятого утра не позвонил Мердок и не сказал, что стоит в пробке на перекрестке с Роялти-стрит. Кирку пришлось еще пару кварталов идти пешком. Руки сильно мерзли даже в перчатках. Он еле держал телефон, чувствительность из пальцев пропала еще полчаса назад. Когда он полез за сигаретами, ему показалось, будто он пытается прикурить рукой от манекена.
Кирк много раз бросал курить. Раз шесть-семь, если не больше. Во всяком случае хорошо помнил он только пять: сначала в старшей школе, когда влетело от училки, а следом и от папаши; затем в колледже, когда не стало хватать денег; пару раз, уже будучи Гардой: весной 2003-го после раскрытого тройного убийства и в октябре того же года, когда похоронили бабушку, и последний раз два года назад, когда... началось. Все это. Мердок, колеса, О’Финнеган. Поняв, что с таким впечатляющим багажом из неудачных попыток ощущения от бросания только усугубят чувство тревоги, Кирк перестал пытаться. Вряд ли его убьет сигарета. А в плохие дни она хотя бы отвлекала, занимала руки, чтобы не злоупотребить чем-то похуже. К тому же дохрена сложно не курить, если периодически ты занюхиваешь кокс. Как невозможно не хотеть курить, если ты только что хорошенько пожрал. Кирк, конечно, больше ни-ни, но когда-то увлекался, да. До первого и последнего разговора с О’Финнеганом, отправившего его к психиатру, который рассказывал ему о сигаретах, как подсознательной компенсации члена во рту, и все грозился позвать охрану, стоило Кирку начать орать. Этот доктор Мэтьюс его окончательно заебал месяца через два, и тогда он донес на него. Сначала напугал до усери, потом заставил выпить подарочного вискаря с полки, а когда вышел из больнички, позвонил в отдел внутренних расследований, представился констеблем Флэнаганом и пожаловался, что его врач бухает прямо во время сеанса. Об этом в Бюро потом говорили еще очень долго. Впрочем, никто не жаловался. Мэтьюс по рассказам заливал про члены каждому второму курильщику, а Флэнаган лечился от приступов неконтролируемого гнева не первый год и давно заебал весь убойный отдел. Кирк одно время думал, что он тот еще кусок говна,раз так поступил с коллегой по службе, но ничего подобного. Он вообще-то хотел как лучше.
— Где ты? — пробормотал Кирк, щурясь как слепец от едкого дыма, попавшего в глаза. — Я тебя не вижу.
Кроме дыма в лицо сплошной стеной из рваных, липких ошметков летел снег. Прикрываться было бесполезно. Кирк стянул капюшон под подбородком и так и шел, придерживая его одной рукой, как какой-то странствующий аскет, а другой рукой прижимая холодную трубку к уху. Сигарета в губах прыгала от дрожи и разговоров.
— За автобусом.
— Ты бы еще на мосту встрял, какого хрена?
От холода Кирк еле ворочал губами. Когда подошел к тачке, даже не стал отряхивать ботинки от свежего, налипшего снега, завалился картофельным мешком в низкое корыто Мердока и захлопнул дверцу. Первые несколько секунд он просто сидел, пережидая покалывание на лице, чувствуя, как онемевшие пальцы пульсируют от контраста температур. Скосил глаза к носу, на торчащую сигарету, и понял, что ее потушило снегом.
— Блядь.
Мердок поднес к его рту зажигалку. Кирк попыхтел, как паровоз, заново прикуривая. Оглядел сияющую здоровьем, румяную рожу Мердока. Волосы блестели и торчали в разные стороны как-то особенно бодро для такого феерически отвратительного утра. Даже бороду, кажется, постриг. Возможно даже потрахался. Сам Кирк чувствовал себя будто с похмелья.
— Хорошо выглядишь, — сказал он.
Мердок хмыкнул.
— После такой фразы обычно просят одолжить денег.
Машины впереди не сдвинулись и на дюйм. Кирк посмотрел на Мердока и пожал плечами. Они так и сидели в полной тишине, под монотонное гудение печки, завывания ветра снаружи и тарахтение общественного транспорта. Из-за белой пелены и просвечивающих сквозь нее тусклых красных габаритов Кирка сморило. Он лениво курил, хотя должен был разродиться отчетом о китайцах, как только опустил жопу на сиденье. Мердок не торопил. Тоже закурил, пошарив во внутреннем кармане дубленки. Кинул какой-то сверток Кирку на колени.
— Твоя доля, — довольно сказал он, щелкнул зажигалкой, сунул ее в подстаканник, откинул голову назад и напустил дыма.
Сизая струя ударилась в бежевый потолок и расплылась по нему завихрениями. Стало почти так же мутно и ни хера не видать, как снаружи. Кирк сразу вспомнил этот чертов газенваген для курильщиков в аэропорту.
Пакет с баблом давил приятной тяжестью, но он почему-то смотрел не на мятый коричневый кирпичик своего временного благополучия, а на широко раздвинутые бедра Мердока, которые еле-еле закрывала дубленка. Тонкая ткань брюк хорошо обтягивала ноги в таком положении. Если сдвинуть шерстяной, курчавый край, наверно, можно будет увидеть выпуклость уложенного под бельем члена, и то, как врезается туда шов. Стало предсказуемо волнительно держать что-то во рту. Кирк моргнул, мысленно пожелав Мэтьюсу всю оставшуюся жизнь жить с геморроем, отвернулся, покрутил ручку на двери и стрельнул бычком в щель. Мерзкий снег успел швырнуть ему в лицо снежинок. Голова и все тело вдруг стали очень тяжелыми, как после долгой горячей ванны. Сейчас бы просто лечь и уснуть.
— Ты же сказал, что бабла до января можно не ждать.
— Стрясли кое-какие долги, — улыбнулся Мердок, предложил ему еще одну сигарету.
Кирк теперь молча пялился в лобовое стекло. Женщина на пешеходном переходе пихала коляску между жопой автобуса и бампером такси. Получалось хреново, но она не бросала попыток, как какой-нибудь Кирк О’Райли.
— Не хочешь? — голос Мердока стал тверже.
— Нет.
Мердок отвел взгляд, долго выдохнул через нос и убрал сигарету обратно в пачку. Кирк не хотел его бесить. Большую часть времени он был слишком заебан, чтобы вообще чего-то хотеть. Реальность была настолько близка к ночным кошмарам, насколько только можно было себе представить. Хотя, если он и хотел чего-то, так чтобы все разрешилось само собой, без его участия. Он, не глядя, подгреб к себе пакет, снял перчатку, раздвинул бумажные края пальцами, сунул их внутрь и растрепал ногтями уголок пачки с баблом. На миг стало спокойнее и легче на душе, как будто кто-то положил ладони на плечи и сказал: “теперь все хорошо”. Нехилая замена таблеткам, если представить, что каждый раз, когда ему нужно будет закинуться, будет приезжать Мердок и давать ему пакетик с деньжатами.
— Мы, конечно, никуда не торопимся, — сказал тот, — да и обстановка располагает, но не мог бы ты уже, блядь, начать говорить про китайцев?
Кирк вздохнул и монотонно забубнил, как диктор науч-поп радио, которое обожал их тренирующий офицер для новичков. Рассказал в деталях о том, как Дик заслал на разведку своих лихих сидельцев, как те вышли на Фу и его парней, скрывающихся в контейнерном депо. Об оружии из Китая, о том, как хреново что-то планировать, когда толком не знаешь, сколько этих желторотиков повылезает, стоит им ткнуть в них палкой: одни говорят, что их там от силы пятьдесят, другие — что пара сотен. Хрен проссышь, когда они торгуют через левых ребят, а сами сидят в засаде. Рассказал о герыче и, самое неприятное, количестве выручки, на порядок превосходящей их собственную из-за дешевизны китайского сырья. Кирк все бубнил и бубнил, Мердок слушал, поигрывая желваками, пока наконец не рявкнул:
— Ты умирающий лебедь, что ли, мать твою?!
Кирк перевел на Мердока умирающий взгляд.
— А как надо, блядь? С выражением? Слушай, просто сдай китайцев Бюро и не еби себе мозг, — сказал он.
— Так, консультант, — начал Мердок, развернувшись на сидении, но не успел договорить.
Труба в кармане разразилась рабочей руладой Джаггера, и Кирк неопределенно махнул рукой, прерывая возможную тираду о том, где чье место, поднес трубку к уху.
— Да.
— У нас трупешник в порту. Какой-то Вейшенг Ийнгджи, — еле выговорил О’Грейди, шмыгнул носом и пошуршал. Громкость у динамиков была хорошая, и Кирк знал, что Мердоку слышно, о чем говорит его напарник. — Передоз, но тут такое дело...
Сердце на секунду как-то странно замедлилось, а потом врезало по груди колотушкой от будильника. Абонемент, ДНК, записи камер наблюдения на улице. Кирк почувствовал, как спина покрылась пленочкой пота. Он вздрогнул и, уже ничего не слыша за паническим шумом крови в ушах, ответил:
— Буду через полчаса.
— Кирк.
— Китаец, которого я отпиздил на прошлой неделе, двинул кони. Если я сейчас не приеду, все может скатиться в такую пизду, что заденет даже тебя.
Умирающего лебедя как не бывало. Кирк сидел, схватившись за пакет с деньгами, будто в задницу впилось здоровенное шило. Ксанакс невыносимо жег дыру в грудном кармане. Мердок снова нервно выдохнул, чтобы не сорваться с нарезки и не начать орать.
— В одиннадцать приедешь ко мне, — раздельно и вкрадчиво сказал он.
Кирк только кивнул и вымелся из тачки. Взял такси у торгового центра, чтобы доехать до школы серфинга. Водитель, явно из Пакистана, дважды умудрился неправильно свернуть на кольцевой. Когда Кирк вышел из машины, то наклонился к нему и показал жетон. Таксист вздохнул:
— Даже чаевых не будет?
— За что? Карту себе купи, дятел.
Тур: тур 5, «Сказки братьев Гримм»
Название: mountain at my gates
Тема: Любовь и горе поровну (все поровну)
Вид работы: проза
Сеттинг: фанфик по Майору Грому
Персонажи: Мердок/Кирк
Размер: 1438 слов
Примечание: продолжение этого, не бечено, нецензурная лексика, пасхалочки
До южной Серкулар-роуд Кирк поехал на автобусе. Посмотрев прогноз, он решил, что сядет в машину и если и вылезет из нее, то максимум на десять минут безысходности и чрезвычайных мер. Но в итоге ему пришлось утешаться фантазиями. Мердоку было несподручно ехать в Блендчардстаун по пробкам, они договорились встретиться на остановке сто двадцать второго рядом с заправкой и винным магазином. Кирк приехал вовремя, но торчал на морозе до тех пор, пока где-то в половину девятого утра не позвонил Мердок и не сказал, что стоит в пробке на перекрестке с Роялти-стрит. Кирку пришлось еще пару кварталов идти пешком. Руки сильно мерзли даже в перчатках. Он еле держал телефон, чувствительность из пальцев пропала еще полчаса назад. Когда он полез за сигаретами, ему показалось, будто он пытается прикурить рукой от манекена. Кирк много раз бросал курить. Раз шесть-семь, если не больше. Во всяком случае хорошо помнил он только пять: сначала в старшей школе, когда влетело от училки, а следом и от папаши; затем в колледже, когда не стало хватать денег; пару раз, уже будучи Гардой: весной 2003-го после раскрытого тройного убийства и в октябре того же года, когда похоронили бабушку, и последний раз два года назад, когда... началось. Все это. Мердок, колеса, О’Финнеган. Поняв, что с таким впечатляющим багажом из неудачных попыток ощущения от бросания только усугубят чувство тревоги, Кирк перестал пытаться. Вряд ли его убьет сигарета. А в плохие дни она хотя бы отвлекала, занимала руки, чтобы не злоупотребить чем-то похуже. К тому же дохрена сложно не курить, если периодически ты занюхиваешь кокс. Как невозможно не хотеть курить, если ты только что хорошенько пожрал. Кирк, конечно, больше ни-ни, но когда-то увлекался, да. До первого и последнего разговора с О’Финнеганом, отправившего его к психиатру, который рассказывал ему о сигаретах, как подсознательной компенсации члена во рту, и все грозился позвать охрану, стоило Кирку начать орать. Этот доктор Мэтьюс его окончательно заебал месяца через два, и тогда он донес на него. Сначала напугал до усери, потом заставил выпить подарочного вискаря с полки, а когда вышел из больнички, позвонил в отдел внутренних расследований, представился констеблем Флэнаганом и пожаловался, что его врач бухает прямо во время сеанса. Об этом в Бюро потом говорили еще очень долго. Впрочем, никто не жаловался. Мэтьюс по рассказам заливал про члены каждому второму курильщику, а Флэнаган лечился от приступов неконтролируемого гнева не первый год и давно заебал весь убойный отдел. Кирк одно время думал, что он тот еще кусок говна,раз так поступил с коллегой по службе, но ничего подобного. Он вообще-то хотел как лучше.
— Где ты? — пробормотал Кирк, щурясь как слепец от едкого дыма, попавшего в глаза. — Я тебя не вижу.
Кроме дыма в лицо сплошной стеной из рваных, липких ошметков летел снег. Прикрываться было бесполезно. Кирк стянул капюшон под подбородком и так и шел, придерживая его одной рукой, как какой-то странствующий аскет, а другой рукой прижимая холодную трубку к уху. Сигарета в губах прыгала от дрожи и разговоров.
— За автобусом.
— Ты бы еще на мосту встрял, какого хрена?
От холода Кирк еле ворочал губами. Когда подошел к тачке, даже не стал отряхивать ботинки от свежего, налипшего снега, завалился картофельным мешком в низкое корыто Мердока и захлопнул дверцу. Первые несколько секунд он просто сидел, пережидая покалывание на лице, чувствуя, как онемевшие пальцы пульсируют от контраста температур. Скосил глаза к носу, на торчащую сигарету, и понял, что ее потушило снегом.
— Блядь.
Мердок поднес к его рту зажигалку. Кирк попыхтел, как паровоз, заново прикуривая. Оглядел сияющую здоровьем, румяную рожу Мердока. Волосы блестели и торчали в разные стороны как-то особенно бодро для такого феерически отвратительного утра. Даже бороду, кажется, постриг. Возможно даже потрахался. Сам Кирк чувствовал себя будто с похмелья.
— Хорошо выглядишь, — сказал он.
Мердок хмыкнул.
— После такой фразы обычно просят одолжить денег.
Машины впереди не сдвинулись и на дюйм. Кирк посмотрел на Мердока и пожал плечами. Они так и сидели в полной тишине, под монотонное гудение печки, завывания ветра снаружи и тарахтение общественного транспорта. Из-за белой пелены и просвечивающих сквозь нее тусклых красных габаритов Кирка сморило. Он лениво курил, хотя должен был разродиться отчетом о китайцах, как только опустил жопу на сиденье. Мердок не торопил. Тоже закурил, пошарив во внутреннем кармане дубленки. Кинул какой-то сверток Кирку на колени.
— Твоя доля, — довольно сказал он, щелкнул зажигалкой, сунул ее в подстаканник, откинул голову назад и напустил дыма.
Сизая струя ударилась в бежевый потолок и расплылась по нему завихрениями. Стало почти так же мутно и ни хера не видать, как снаружи. Кирк сразу вспомнил этот чертов газенваген для курильщиков в аэропорту.
Пакет с баблом давил приятной тяжестью, но он почему-то смотрел не на мятый коричневый кирпичик своего временного благополучия, а на широко раздвинутые бедра Мердока, которые еле-еле закрывала дубленка. Тонкая ткань брюк хорошо обтягивала ноги в таком положении. Если сдвинуть шерстяной, курчавый край, наверно, можно будет увидеть выпуклость уложенного под бельем члена, и то, как врезается туда шов. Стало предсказуемо волнительно держать что-то во рту. Кирк моргнул, мысленно пожелав Мэтьюсу всю оставшуюся жизнь жить с геморроем, отвернулся, покрутил ручку на двери и стрельнул бычком в щель. Мерзкий снег успел швырнуть ему в лицо снежинок. Голова и все тело вдруг стали очень тяжелыми, как после долгой горячей ванны. Сейчас бы просто лечь и уснуть.
— Ты же сказал, что бабла до января можно не ждать.
— Стрясли кое-какие долги, — улыбнулся Мердок, предложил ему еще одну сигарету.
Кирк теперь молча пялился в лобовое стекло. Женщина на пешеходном переходе пихала коляску между жопой автобуса и бампером такси. Получалось хреново, но она не бросала попыток, как какой-нибудь Кирк О’Райли.
— Не хочешь? — голос Мердока стал тверже.
— Нет.
Мердок отвел взгляд, долго выдохнул через нос и убрал сигарету обратно в пачку. Кирк не хотел его бесить. Большую часть времени он был слишком заебан, чтобы вообще чего-то хотеть. Реальность была настолько близка к ночным кошмарам, насколько только можно было себе представить. Хотя, если он и хотел чего-то, так чтобы все разрешилось само собой, без его участия. Он, не глядя, подгреб к себе пакет, снял перчатку, раздвинул бумажные края пальцами, сунул их внутрь и растрепал ногтями уголок пачки с баблом. На миг стало спокойнее и легче на душе, как будто кто-то положил ладони на плечи и сказал: “теперь все хорошо”. Нехилая замена таблеткам, если представить, что каждый раз, когда ему нужно будет закинуться, будет приезжать Мердок и давать ему пакетик с деньжатами.
— Мы, конечно, никуда не торопимся, — сказал тот, — да и обстановка располагает, но не мог бы ты уже, блядь, начать говорить про китайцев?
Кирк вздохнул и монотонно забубнил, как диктор науч-поп радио, которое обожал их тренирующий офицер для новичков. Рассказал в деталях о том, как Дик заслал на разведку своих лихих сидельцев, как те вышли на Фу и его парней, скрывающихся в контейнерном депо. Об оружии из Китая, о том, как хреново что-то планировать, когда толком не знаешь, сколько этих желторотиков повылезает, стоит им ткнуть в них палкой: одни говорят, что их там от силы пятьдесят, другие — что пара сотен. Хрен проссышь, когда они торгуют через левых ребят, а сами сидят в засаде. Рассказал о герыче и, самое неприятное, количестве выручки, на порядок превосходящей их собственную из-за дешевизны китайского сырья. Кирк все бубнил и бубнил, Мердок слушал, поигрывая желваками, пока наконец не рявкнул:
— Ты умирающий лебедь, что ли, мать твою?!
Кирк перевел на Мердока умирающий взгляд.
— А как надо, блядь? С выражением? Слушай, просто сдай китайцев Бюро и не еби себе мозг, — сказал он.
— Так, консультант, — начал Мердок, развернувшись на сидении, но не успел договорить.
Труба в кармане разразилась рабочей руладой Джаггера, и Кирк неопределенно махнул рукой, прерывая возможную тираду о том, где чье место, поднес трубку к уху.
— Да.
— У нас трупешник в порту. Какой-то Вейшенг Ийнгджи, — еле выговорил О’Грейди, шмыгнул носом и пошуршал. Громкость у динамиков была хорошая, и Кирк знал, что Мердоку слышно, о чем говорит его напарник. — Передоз, но тут такое дело...
Сердце на секунду как-то странно замедлилось, а потом врезало по груди колотушкой от будильника. Абонемент, ДНК, записи камер наблюдения на улице. Кирк почувствовал, как спина покрылась пленочкой пота. Он вздрогнул и, уже ничего не слыша за паническим шумом крови в ушах, ответил:
— Буду через полчаса.
— Кирк.
— Китаец, которого я отпиздил на прошлой неделе, двинул кони. Если я сейчас не приеду, все может скатиться в такую пизду, что заденет даже тебя.
Умирающего лебедя как не бывало. Кирк сидел, схватившись за пакет с деньгами, будто в задницу впилось здоровенное шило. Ксанакс невыносимо жег дыру в грудном кармане. Мердок снова нервно выдохнул, чтобы не сорваться с нарезки и не начать орать.
— В одиннадцать приедешь ко мне, — раздельно и вкрадчиво сказал он.
Кирк только кивнул и вымелся из тачки. Взял такси у торгового центра, чтобы доехать до школы серфинга. Водитель, явно из Пакистана, дважды умудрился неправильно свернуть на кольцевой. Когда Кирк вышел из машины, то наклонился к нему и показал жетон. Таксист вздохнул:
— Даже чаевых не будет?
— За что? Карту себе купи, дятел.
@темы: проза, русский язык, распиши писало 2017, распиши писало 2017 тур 5
-
-
01.06.2017 в 22:53-
-
02.06.2017 в 09:11-
-
02.06.2017 в 14:50члены он там в штанах воображает, давно бы уже мацнул
хотя я подозреваю, это будет последнее, что тот сделает в своей жизни
-
-
02.06.2017 в 15:46члены он там в штанах воображает, давно бы уже мацнул
хотя я подозреваю, это будет последнее, что тот сделает в своей жизни
к сожалению лол как это обычно бывает