Автор: Katherine Shep.
Тур: тур 1, «Темно снаружи»
Название: Алтооринэ
Тема: наемники
Вид работы: проза
Сеттинг: The Elder Scrolls V: Skyrim
Персонажи: —
прикоснутьсясловарикПровинция Скайрим – самая северная часть на континенте.
Рифтен – город в юго-восточной части провинции Скайрим. Сам городок чудесен, но городские власти едва ли кому-то подчиняются и устанавливают собственные порядки, а также город скрывает некоторые тайны криминального характера.
Предел – область на западе провинции Скайрим. Туманный и холодный край, а также – очень опасный. Родина Изгоев – коренных жителей области, которые терпят гонения со стороны расы, пришедшей с северного континента и сейчас занявшей почти весь Скайрим – нордов.
Дэйдра – сущности, подобные демонам.
Септим – единица местной валюты, золотая монета.
Ярл – человек, правящий городом.
Как должны звучать имена: алтоОринэ, вАдар, джиорИнн, чейгАйя.
***
Она смотрит на меня так, словно видит и не видит одновременно. Смотрит долго и без единого слова. Прямой безучастный взгляд, сложенные на груди руки, и только сжатые губы дают мне знак: Тоори сейчас зла.
- Здравствуй. - говорю ей: ну должно же это изваяние передо мной когда-нибудь растаять?
Она отворачивается, наклоняет голову над какой-то вещью на столе, и я вижу, как проступают через кожу очертания шейных позвонков, как окрашивается рыжим и пепельным от света очага изящная спина, прикрытая только двумя кожаными плетеными ремнями - через шею и на пояснице.
- Так и будешь молчать? - спрашиваю ее, проходя вглубь дома и скидывая на пол походный мешок. Затем подхожу к ней, приобнимаю за плечи, но Тоори резким движением сбрасывает мои руки и отходит к кипящему над очагом котлу.
- Что такое? – молчание. – Послушай, я устал и не хочу сейчас гадать, почему ты злишься. Просто скажи, что хочется, и покончим с этим.
- Двенадцать дней! - Алтооринэ оборачивается, и я встречаю гнев в ее карих глазах. - Двенадцать дней я не слышала о тебе ни весточки. Ты обещал вернуться через три дня. Где ты, дэйдра тебя подери, был?
- Меня задержала стража Рифтена. - зажмуриваюсь и потираю переносицу: десятидневное пребывание в тюрьме вымотало неизвестностью, и сейчас меньше всего хочется расписывать ситуацию в подробностях, коих и так известно недостаточно. Алтооринэ вздыхает и прикрывает глаза на мгновение, а затем продолжает:
- Что ты сделал? - ее голос звучит низко и, казалось бы, спокойно, но по дыханию видно с трудом скрываемую ярость. Амазонка. Вот только после той передряги хотелось, чтобы меня сегодня встретили по-другому.
- Ничего такого, что бы выходило за рамки договора с заказчиком. - тяжело опускаюсь на лавку: путь домой был непрост.
- Тогда почему?.. - цедит она сквозь зубы.
- Не знаю. Я должен был стрясти деньги с одного рифтенца, но нашел его пьяным в дым и без единого септима в кармане. Выволок его из таверны, попытался отрезвить, дотащил до его дома, дабы он нашел там что-то для уплаты долга... Ну и в итоге забрал серебряное ожерелье, его единственную, видимо, ценность. Очень скоро этого болвана нашли мертвым, а я не успел и двухсот шагов отъехать от города, как меня остановили и начали обыскивать. Нашли ожерелье, жена должника опознала его, и меня упрятали за решетку.
- Ты... перестарался с этим рифтенцем?
- Нет, я ведь дал зарок не убивать, ты же знаешь... Клянусь богами, я только тряхнул его за грудки да пару раз съездил по лицу. От такого не умирают.
- Тебя видели выходящим из его дома? - ее голос вдруг взвинчивается от внезапной тревожной догадки.
- Видели. Но я отправился сразу к воротам, а он еще полез в какую-то подворотню и там ему перерезали горло.
- И никто не мог свидетельствовать, что ты к тому времени был за городом? Стража, например? Она же вездесуща! - брови Алтооринэ от возмущения взлетели вверх.
- Мне сказали, что один из жителей видел, как я его убивал. О чем тут могла быть речь, если меня без суда у ярла, без малейших разбирательств...
- Что-то здесь нечисто. Свидетеля подкупили. Или запугали. Это подстава. - заключает она и прикрывает лицо рукой.
- Если и так, то кому это выгодно?
- Это я у тебя должна спросить.
Я не могу сдержаться, чтоб не фыркнуть. Алтооринэ прищуривается, о чем-то задумавшись, и меряет шагами комнату, затем останавливается у очага, вздохнув.
- Нажил врагов. - говорит Тоори, обращаясь к потолку, и вся мощь ее негодования звенит столкнувшимся с преградой отзвуком сильного голоса. - Поздравляю. Давно следовало этого ожидать. - ледяным тоном произносит она, оказавшись уже возле меня и бросая тарелку с едой на стол так, что каша в ней на миг подпрыгивает.
- А что я должен делать? - подрываюсь я с места и гляжу на Тоори в упор.
- Ты знаешь, что. - она складывает руки на груди и застывает с непроницаемо холодным взглядом, снова становясь похожей на статую.
- Я не могу! Меня пристукнут за саму попытку уйти от дел! Главарь сейчас тревожится за банду, и никого не отпустит...
- А кто-то в той же банде очень хочет тебя выжить. Кому же ты так насолил, а, Вадар?
- Если бы я знал...
- Нужно было не доводить до этого. Бросить всё намного раньше. Я ведь говорила.
- Я вошел в банду за четыре года до встречи с тобой. Год бы ничего не изменил.
- Год отделяет нас от того времени, когда твоё занятие не приносило тебе проблем.
- Я их решу.
- Не решишь. - короткий отрицательный кивок, упрямо сжатые в одну линию губы.
- Я найду "крысу", подсидевшую меня.
- Прежде, чем она доберется до тебя? - ироничный смешок. - Спасибо, но ты мне нужен живым.
- Думаешь, все настолько плохо?
- Думаю.
От осознания, что товарищи отвернулись от меня, пропали разом последние силы. Я снова сажусь и прячу лицо в ладони, а потом вдруг чувствую, как тонкие пальчики касаются моей головы. Оттаяла... Я медленно обхватываю тонкий стан моей дикарки и притягиваю ее к себе, уткнувшись лбом ей в живот. Тоори почти по-матерински гладит меня по волосам. Такая домашняя, такая моя. Как долго я тебя не видел и пару раз даже всерьёз думал, что не увижу больше...
- Давай уедем. – слышится чуть усталый голос, из которого уже пропали стальные нотки.
- Найдут.
- Пусть только попробуют. Предел опасен для чужаков, и если будет нужно, я соберу всех, кого знаю, чтобы дать отпор твоей банде. Мы поедем завтра же, с утра.
- Алтооринэ...
- Хватит нам перебиваться здесь в неизвестности. Собирай вещи. - нежные руки и теплое тело вмиг исчезло, растаяв в прохладе дома. Открыв глаза несколько мгновений спустя, я вижу, что Тоори освобождает мой наплечный мешок от вещей, которые мне удалось вернуть себе после темницы Рифтена. Затем тонкие, но сильные руки хватают всё, что может понадобиться в дороге, и скрывают в тряпичном мешке. Вместе с каждым новым их движением я ощущаю, как исчезает из дома уют. Мой дом, тесная деревянная хибара, с таким трудом доставшаяся мне, должна быть оставлена. Тоори ничего не стоит поменять обстановку - ее народ вольный и много путешествующий, они могут спать хоть и под открытым небом. Я уже почти думаю об отступлении, но тут ловлю непреклонный взгляд карих глаз. Она всё решила, и сейчас она права.
Вздохнув, принимаюсь за успевшую остыть еду. Алтооринэ садится рядом, кладет на стол непонятно откуда взявшийся колчан и долго осматривает стрелы.
Человек, сидевший на ступенях у неприглядного низенького домика, вытряс из трубки на землю дымящийся табак, притоптал его ногой, оперся на неровную палицу и встал. Лохмотья, нарочно вывалянные в грязи, позволили ему войти в город под видом бродяги и прикрыли массивные тренированные плечи, капюшон, надвинутый до самого носа, спрятал настоящее лицо, а вечерние сумерки скрыли от посторонних глаз "отдых" у дома, который, конечно же, был выбран не случайно. Человек усмехнулся в густую курчавую бороду, сгорбился и побрел к городским воротам. Он услышал достаточно.
***
Небо за окном уже сереет и звезды потускнели, а я не могу сомкнуть глаз, как и час, и четыре часа назад. Темное, захлестывающее чувство гнездится тяжестью в груди. Кто меня подставил, кому это было нужно? Хочется придти в убежище и вытрясти эту правду из банды, чего бы то ни стоило. А что, если рассказать об этом всем главарю? Я верно исполнял его приказы пять лет, имею право на его поддержку. Но... если всё провалится, и виноватый не расколется? Джиоринн перетрясет всех, а я буду выглядеть совершеннейшим идиотом. И тогда... Я точно окажусь в опале, а "крыса" заляжет на дно до какого-то времени. Или станет действовать руками других, и ему нетрудно будет склонить парней на свою сторону после такого... Что мне делать? Боги, что же мне делать?
Стук в дверь разрезает тишину, и я вздрагиваю. Кого это там принесло в такой ранний час? Натягиваю первую подвернувшуюся одежду и в темноте пробираюсь к двери.
Кто-то очень низенький, то ли карлик, то ли ребенок. Пока я вглядываюсь в его лицо, гость начинает говорить:
- Привет, Вадар.
Я узнаю этот тонкий, мальчишеский голосок.
- Чейгайя, ты? Чего шастаешь в такое время? Заходи.
- Джиоринн ждет тебя.
- В такую рань? Да я сейчас своего коня от чужого не отличу. Это не может подождать утра?
- Он сказал привести тебя на рассвете. Пошли.
Меня почему-то прошибает холодный пот.
- У него для меня задание?
- Наверное. - Чейгайя пожимает плечами.
- Погоди, я... - вздыхаю и обвожу взглядом дом, лихорадочно соображая. - Мне нужно собраться. - говорю я ему и закрываю дверь.
В голове бьется мысль: а что, если пристукнуть гонца, а самим отправиться в путь сейчас же? Конечно, жалко Чейгайю, мальчонка совсем, но что делать... Пока банда одумается и решит меня искать, мы с Алтооринэ будем уже за версту...
"На рассвете". Сколько осталось до того, как меня хватятся? Час? Полтора? Невелико преимущество. Схватят, пустив по следу парней на имперских лошадях. Мы погибли. Боги!
Спокойно, спокойно... Такое уже было, ни к чему волноваться. Пару раз Джиоринн вызывал посреди ночи, а иногда и не позволял пойти домой, когда нужно было точно рассчитать время и быть в полном сборе для серьезного дела. За десять дней могла нарисоваться любая крупная добыча... Да. Выполним этот контракт, а затем - пара дней свободы, достаточно, чтоб беспрепятственно скрыться. Куда лучше, чем час...
Так. Зажечь свечи. Одеть броню, снарядиться оружием под завязку. Написать записку Тоори. Сколько же времени займет этот контракт?
Мальчишка-посыльный скучает под березой, дёргая травинки в ожидании. Окликаю его - подбегает тут же.
- Слушай, Че... Что там в убежище, шумно сейчас? Большое дело?
- Много людей, много разговоров. Это значит большое дело, да?
- Да, парень. Подрастешь - и всё выучишь. Иди подожди пока, я скоро.
Лист пергамента с блестящими в свете свечи чернильными росчерками покоится на столе. Алтооринэ мирно посапывает на кровати. Последний взгляд на нее - и я задуваю огонек. Я готов и во всеоружии. Я буду смотреть в оба и найду паршивую овцу. "Боги, помогите мне" - мысленно заклинаю и ступаю в предрассветную серость.
***
Утро встречает ее смелым солнечным лучом, заглянувшим в окно и примостившимся у изголовья. Алтооринэ сонно морщит нос и отмахивается от него, отворачиваясь, но луч переползает на белоснежную подушку и неумолимо отсвечивает уже оттуда. В конце-концов Тоори сдаётся и садится на кровати, потягиваясь. Она выскальзывает из-под стеганого одеяла и становится в полный рост, тонкая, поджарая и абсолютно нагая. Мягко ступает по соломенному коврику, протягивает руки к умывальной чаше, и вдруг замирает.
Что-то не так.
Вадар.
Сон слетает с нее мгновенно. Вадара дома нет, хотя они уговорились, едва рассветет, бежать. Тоори быстро оглядывает дом - нет, она не обманулась, кроме нее здесь никого. "Может, он отправился на рынок?" - думает она, спешно одевается и быстрым шагом направляется в торговый район. Но, как выясняется, там Вадара никто не видел. Стражники у ворот кивают на казармы, где отдыхает ночная смена, и Алтооринэ спрашивает уже там, провожаемая заинтересованными взглядами.
- Он ушел на рассвете.
- Сам?
- С каким-то мальчуганом лет двенадцати.
- Куда он мог направиться?
- Без понятия.
- Он был при оружии?
- Вооруженный до зубов и в отлично подогнанной броне.
Алтооринэ рывком разворачивается и направляется к выходу из казарм. Нехорошая догадка настолько занимает ее мысли, что она забывает поблагодарить стражу, и только у двери бросает "спасибо".
Мальчик-посыльный становится ключом к разгадке. "Чейгайя. Вызвали. Забрали" - гулко звучит в голове, когда Алтооринэ возвращается в дом. Письмо на столе, написанное знакомым почерком, хочется сжечь после первых же строк: "Меня вызывают. Отказываться слишком рискованно". Победив комок раздражения и отчаянья, вставший поперек горла, Тоори продолжает читать: "Некогда объяснять, просто поверь, что так будет лучше. Это даст нам время. Я вернусь вечером третьего дня, и на четвертый мы уедем. Все будет хорошо, обещаю".
Дело кажется безнадежным. Тоори зла на Вадара, на его шайку наемников, на то, что боги не остановили его. Она не может просто сидеть и ждать. В который раз, да и при нынешних обстоятельствах... Это слишком.
Дорога унесет ее злость, оставит за ее спиной Вадара, этот дом, этот город, всё. Алтооринэ вернется в Предел, и гори всё огнем. Она устала тревожиться за того, кто не внимает ее просьбам.
***
На исходе третьего дня Алтооринэ лихорадит. За любой скалой ей чудятся наемники, а каменные башни исчезнувших эльфов, разбросанные по Пределу, кажутся вражескими укреплениями. Она злится на саму себя и пытается забыться в охоте до самой темени.
После ночи, полной кошмаров про Вадара, она просит старых богов пощадить ее душу, но в груди остается жгучий ком: боги мучают Алтооринэ ее клятвой. Как бы ни различались верования Изгоев и нордов, общее в них одно: любовные узы не разорвать, брачной клятвы не отменить. Алтооринэ скучает, скучает так сильно, как никогда. Ей хочется вернуться, но страх обнаружить пустой дом сковывает по рукам и ногам.
В окружении каменных статуй в священной пещере она стоит на коленях, виновато склонив голову. Алтооринэ просит у богов совета, вороша кости в ритуальном мешке. Вдох, учащенно бьющееся сердце - и в руке зажата кость. В тусклом свете свечей Алтооринэ всё-таки различает: кость из крыла ястреба. Сердце делает кульбит: это значит "дорога". Боги велят ей вернуться.
Скрип двери разносится в абсолютно пустом доме. Алтооринэ обходит его вокруг. Вон та кружка, оставленная ею, стоит на том же месте. Каша в котле покрылась плесенью. Камень каминной полки холоден.
Кошмар стал явью.
Она бежит к городской конюшне со всех ног, с разбегу вскакивает на лошадь и устремляется к убежищу. Ей хочется верить, что Вадар там, хотя горло уже душат слезы.
***
- Где он??? - разносится под сводами просторной пещеры в воцарившейся с ее приходом тишине. Дикарка различает некоторые лица, виденные ей в городе, и хочется вцепиться первыми именно в них. Она стоит в центре круга с кинжалами наизготовку, в боевой стойке, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша.
- Ты местом не ошиблась, девочка? - со смешком говорит кто-то, появившийся в дверном проёме своеобразной комнаты. Тонкий метательный нож тут же вонзается в дверной косяк рядом с ним, а затем слышится звон доставаемых из ножен мечей. «Да ты ошалела, стерва?» - говорит рыжебородый наемник, размахивая мечом перед собой. Алтооринэ быстро окружают семь вооруженных бандитов. Вид у них угрожающий, но пока что никто не атакует, то ли ожидая приказа, то ли опасаясь ловкой дикарки.
- Где Вадар? - снова говорит Алтооринэ, зыркая то на скрытого тенями человека, вертящего в руках ее метательный ножик, то на каждого из бандитов.
- А ты ещё кто такая? - человек выходит из тени и одним едва заметным движением возвращает ножик ей, попав по руке. Тоори на мгновение сгибается, лелея раненую руку, но затем вытаскивает железное "перо" из тела и затыкает за пояс.
- Многие здесь знают, кто я, и ты тоже знаешь... Джиоринн.
- Если кто и приходит ко мне, не состоя в банде, то не угрожает мне. Одно мое движение, и тебя изрубят на куски, дитя гор. Как опрометчиво с твоей стороны бросаться в меня этой мелочью, и тебе повезло, что ты такая... забавная, иначе сейчас бы мои ребята уже сдирали с тебя твою прелестную кожу.
- Где он? - ее ноздри раздуваются в ярости. На смуглом лице Джиоринна со шрамом через всю левую сторону, жестком и скуластом, сейчас царит усмешка.
- Мертв. - говорит главарь обыденным тоном. У Алтооринэ перехватывает дыхание и на мгновение темнеет в глазах. Невероятным усилием она заставляет себя не опустить руки с кинжалами, ее единственное оборонительное средство в этом шипящем гадюшнике.
- Как и когда? - голос Тоори предательски дрожит.
- Пять дней назад. Я его убил.
Дикарка метнулась было в сторону Джиоринна, но тут же встретилась с наставленными на нее мечами.
- Почему? – выкрикивает она.
- За предательство, милая моя.
- Он никого не предавал!
- Слышали, парни? Баба оправдывает своего мужика!
Раскатистый хохот прокатился по пещере.
- Он невиновен!
- Что она там вякает? Молчать всем! – всеобщий смех тут же умолк.
- Его подставили! – Алтооринэ делает еще одну бесполезную попытку исправить чудовищную ошибку, не веря, что всё это происходит наяву.
Джиоринн закатил глаза и вздохнул:
- Ну вот, разговор заходит в скучное русло. Прикончить ее, что ли?
В пещере повисает тишина. Алтооринэ видит численное преимущество бандитов и ей приходится отступить, пока главарь еще в нерешительности насчет нее. Один кинжал она бросает на землю и отшвыривает вперед носком ботинка.
- Ну и что это такое?
- Я не буду нападать. Мне нужно только одно… - Алтооринэ едва собирается с силами, чтобы закончить: - Повидать его могилу.
- Еще чего удумала.
- Это ничего тебе не будет стоить. Просто скажи, где она.
- Хочешь собрать его кости – заплати его долг.
- Какой еще долг? – Тоори на миг задыхается от возмущения.
- Тысяча септимов, украденных у меня Вадаром для вашего побега.
- Он не брал этих денег.
От смеха главаря у нее по спине пробегают мурашки.
- Неужели ты думаешь, что я ожидал другого? Что его баба не будет его покрывать, а скажет всё так, как есть?
- Я не знаю, кто оболгал его, но он не вор.
- Мне плевать, что ты себе там возомнила. Долг теперь за тобой, птичка. Заплатишь – узнаешь, где зарыты потроха твоего мужика, и уберешься отсюда целой. Не заплатишь – что ж, я наслажусь зрелищем, как ты будешь выть со сталью под ребрами. – глаза Джиоринна превращаются в щелочки. Тоори смотрит в пол. Тяжесть навалилась сейчас на ее плечи. Наконец она вскидывает голову в решительности:
- У входа в пещеру стоит лошадь. Ей пять лет. Быстрая и выносливая. Ее оценили бы в полторы тысячи. Забирай.
- Э нет, дорогая, так не пойдет. Зачем мне твоя рухлядь? Мне нужно золото.
Алтооринэ выплевывает несколько проклятий на старом языке, и через несколько мгновений глухо отвечает:
- Будет тебе золото.
- Даю тебе три дня. А потом отправляю по следу своих ребят.
- Я успею.
Алтооринэ выходит из пещеры на негнущихся ногах. Садится на лошадь, гонит ее, куда глаза глядят, и только под завывание ветра в ушах даёт волю слезам.
***
Спустя два дня она возвращается к пещере. Седло оттягивает назад увесистая ноша, а Тоори не чувствует ничего, кроме пустоты и холодной решимости. На её лице – узорчатая раскраска, руки всё еще пахнут ароматной смесью, которую поджигают, чтобы видеть видения. Она молилась богам вчера.
Алтооринэ спрыгивает с лошади, отвязывает три мешка и несет их к знакомой пещере. Один ставит у входа, второй – в извилистом коридоре, ведущем вглубь убежища, под прикрытием камней. Третий, самый большой, забирает с собой в самую середину логова.
- Надо же, на день раньше. Думал, не справишься. – Джиоринн сидит, усмехаясь, положив ноги на стол, и обгладывает мясную кость. – Ну что, принесла деньги?
- Как и договаривались. – сухо отвечает Алтооринэ и ставит на пол мешок.
- Атил, принеси. – кивает главарь одному из своих подручных. Крепкий молодой парень тут же подбегает и хватает мешок.
- Пересчитай. При мне. – говорит Тоори и останавливает его, схватив за руку. Наемник оглядывается на Джиоринна, тот одобрительно кивает. Дикарка успевает выхватить у него мешок и осторожно поставить на пол. Парень становится на колени, развязывает узел. Трёт подбородок, задумавшись о чем-то, вдруг подрывается и идет к стене. Ведро. Ну конечно, надо же куда-то перекладывать золотишко.
Тоори ходит по убежищу, держась ближе к выходу и на всякий случай держа наготове кинжалы. Спустя некоторое время наемник встает, удовлетворенно заявляет «Всё!», и смотрит на главаря. Джиоринн зыркает на обратившуюся во внимание Алтооринэ.
- Хорошо. Раз уж тебе так хорошо удается зарабатывать деньги, может, останешься?
- Да я скорее съем собственный язык, чем стану работать на тебя.
- Жаль.
- Где похоронен Вадар? – твердо спрашивает она.
Джиоринн разводит руками и отвечает:
- Нигде. Разве стоит тратить время и силы на предателей? Его сбросили со скалы, и, кажется, тело упало в реку. Можешь выловить его, если хочешь.
Тоори прикрывает глаза, и чуть улыбается. Устало и зло, но никто этого не замечает. Нос тут же начинает щипать, но она держится.
- Огненные воды будут твоим посмертным обиталищем, Джиоринн. – бросает она и идет к выходу, ощущая спиной взгляды наёмников. Каждый ее шаг, кажется, грохочет по всей пещере – а может, это ее сердце, колотящееся в груди, слышно всем закоулкам этого гиблого места? "Еще немного, еще чуть-чуть" – мысленно просит она, и вот уже оказывается за поворотом коридора.
Стрела привычным движением выскальзывает из колчана, но Алтооринэ достаёт ее осторожно, дабы не выдать себя. Обернутый просмоленной тканью наконечник вспыхивает от прикосновения к факелу, висящему тут же. Пора.
Она задерживает дыхание. Тонкая и напряженная, как натянутая струна. "Сейчас". Шаг в сторону, чей-то восклик "Что за?.. ", свист отпущенной тетивы.
Огонь с шипением расползается по мешку из-под денег, в который был вшит набитый порохом потайной карман. Это Алтооринэ распознаёт уже на слух, изо всех ног убегая прочь из пещеры. Мгновение растягивается до бесконечности, но громкий хлопок за спиной наконец придаёт времени истинный ход. Ее выбрасывает вперед, затем еще и еще с двумя последовательными хлопками. Мешанина из камней, зелени и неба перед глазами, боль в пальцах, локтях и коленях, пытающихся уцепиться за что-нибудь, затем следует удар – и всё заволакивает тьма.
Небо качается перед глазами, но всё же видно. Перекат по земле сопровождается такой болью, что приходится сцепить зубы. Колени дрожат, и встать с земли с одной только левой рукой становится сложно, но всё же Алтооринэ это удается. Правая рука безвольно повисает вдоль тела. По спине струится теплое и липкое.
И тут приходит осознание, что паденье не сорвало с пояса крупкую железную флягу. На ней виднеются вмятины, но она цела. Тоори отстегивает ремешок, вытаскивает зубами крышку и жадно пьёт целительное зелье. Всё, до последней капли.
Земля перестает раскачиваться, царапины на руках затянуты, и затылок не болит так сильно. Руке зелье, увы, не помогло – фляжка всё-таки невелика, и на такое ранение ее не хватило. Алтооринэ отмечает черный силуэт лошади, виднеющийся далеко внизу – неправильный, искореженный, в расползающейся луже крови.
Дорожка. Знакомая и ненавистная дорожка. Тоори идет вверх и вглядывается в искры, улетающие в небо. Там должно быть весело. И вот ей открывается самый прекрасный вид: разбросанные по всей площадке горящие обломки и сплошь застланный огнем вход в убежище. Жар, идущий из горла пещеры, едва ли позволяет оказаться ближе, чем на десяток метров.
Треск обваливающихся камней выбрасывает вперед столп пыли. Этот шум перекрывает громкий, истерический хохот дикарки. Спустя несколько мгновений она перестаёт смеяться, утирает слёзы и вздыхает.
"Это кострище твоей памяти, Вадар". – говорит Алтооринэ вслух, разворачивается и уходит прочь.
Боги были, как всегда, мудры. Нужно было вернуться именно для этого.
Алтооринэ идёт к городу, где жил Вадар. И теперь ей легко.
Тур: тур 1, «Темно снаружи»
Название: Алтооринэ
Тема: наемники
Вид работы: проза
Сеттинг: The Elder Scrolls V: Skyrim
Персонажи: —
прикоснутьсясловарикПровинция Скайрим – самая северная часть на континенте.
Рифтен – город в юго-восточной части провинции Скайрим. Сам городок чудесен, но городские власти едва ли кому-то подчиняются и устанавливают собственные порядки, а также город скрывает некоторые тайны криминального характера.
Предел – область на западе провинции Скайрим. Туманный и холодный край, а также – очень опасный. Родина Изгоев – коренных жителей области, которые терпят гонения со стороны расы, пришедшей с северного континента и сейчас занявшей почти весь Скайрим – нордов.
Дэйдра – сущности, подобные демонам.
Септим – единица местной валюты, золотая монета.
Ярл – человек, правящий городом.
Как должны звучать имена: алтоОринэ, вАдар, джиорИнн, чейгАйя.
***
Она смотрит на меня так, словно видит и не видит одновременно. Смотрит долго и без единого слова. Прямой безучастный взгляд, сложенные на груди руки, и только сжатые губы дают мне знак: Тоори сейчас зла.
- Здравствуй. - говорю ей: ну должно же это изваяние передо мной когда-нибудь растаять?
Она отворачивается, наклоняет голову над какой-то вещью на столе, и я вижу, как проступают через кожу очертания шейных позвонков, как окрашивается рыжим и пепельным от света очага изящная спина, прикрытая только двумя кожаными плетеными ремнями - через шею и на пояснице.
- Так и будешь молчать? - спрашиваю ее, проходя вглубь дома и скидывая на пол походный мешок. Затем подхожу к ней, приобнимаю за плечи, но Тоори резким движением сбрасывает мои руки и отходит к кипящему над очагом котлу.
- Что такое? – молчание. – Послушай, я устал и не хочу сейчас гадать, почему ты злишься. Просто скажи, что хочется, и покончим с этим.
- Двенадцать дней! - Алтооринэ оборачивается, и я встречаю гнев в ее карих глазах. - Двенадцать дней я не слышала о тебе ни весточки. Ты обещал вернуться через три дня. Где ты, дэйдра тебя подери, был?
- Меня задержала стража Рифтена. - зажмуриваюсь и потираю переносицу: десятидневное пребывание в тюрьме вымотало неизвестностью, и сейчас меньше всего хочется расписывать ситуацию в подробностях, коих и так известно недостаточно. Алтооринэ вздыхает и прикрывает глаза на мгновение, а затем продолжает:
- Что ты сделал? - ее голос звучит низко и, казалось бы, спокойно, но по дыханию видно с трудом скрываемую ярость. Амазонка. Вот только после той передряги хотелось, чтобы меня сегодня встретили по-другому.
- Ничего такого, что бы выходило за рамки договора с заказчиком. - тяжело опускаюсь на лавку: путь домой был непрост.
- Тогда почему?.. - цедит она сквозь зубы.
- Не знаю. Я должен был стрясти деньги с одного рифтенца, но нашел его пьяным в дым и без единого септима в кармане. Выволок его из таверны, попытался отрезвить, дотащил до его дома, дабы он нашел там что-то для уплаты долга... Ну и в итоге забрал серебряное ожерелье, его единственную, видимо, ценность. Очень скоро этого болвана нашли мертвым, а я не успел и двухсот шагов отъехать от города, как меня остановили и начали обыскивать. Нашли ожерелье, жена должника опознала его, и меня упрятали за решетку.
- Ты... перестарался с этим рифтенцем?
- Нет, я ведь дал зарок не убивать, ты же знаешь... Клянусь богами, я только тряхнул его за грудки да пару раз съездил по лицу. От такого не умирают.
- Тебя видели выходящим из его дома? - ее голос вдруг взвинчивается от внезапной тревожной догадки.
- Видели. Но я отправился сразу к воротам, а он еще полез в какую-то подворотню и там ему перерезали горло.
- И никто не мог свидетельствовать, что ты к тому времени был за городом? Стража, например? Она же вездесуща! - брови Алтооринэ от возмущения взлетели вверх.
- Мне сказали, что один из жителей видел, как я его убивал. О чем тут могла быть речь, если меня без суда у ярла, без малейших разбирательств...
- Что-то здесь нечисто. Свидетеля подкупили. Или запугали. Это подстава. - заключает она и прикрывает лицо рукой.
- Если и так, то кому это выгодно?
- Это я у тебя должна спросить.
Я не могу сдержаться, чтоб не фыркнуть. Алтооринэ прищуривается, о чем-то задумавшись, и меряет шагами комнату, затем останавливается у очага, вздохнув.
- Нажил врагов. - говорит Тоори, обращаясь к потолку, и вся мощь ее негодования звенит столкнувшимся с преградой отзвуком сильного голоса. - Поздравляю. Давно следовало этого ожидать. - ледяным тоном произносит она, оказавшись уже возле меня и бросая тарелку с едой на стол так, что каша в ней на миг подпрыгивает.
- А что я должен делать? - подрываюсь я с места и гляжу на Тоори в упор.
- Ты знаешь, что. - она складывает руки на груди и застывает с непроницаемо холодным взглядом, снова становясь похожей на статую.
- Я не могу! Меня пристукнут за саму попытку уйти от дел! Главарь сейчас тревожится за банду, и никого не отпустит...
- А кто-то в той же банде очень хочет тебя выжить. Кому же ты так насолил, а, Вадар?
- Если бы я знал...
- Нужно было не доводить до этого. Бросить всё намного раньше. Я ведь говорила.
- Я вошел в банду за четыре года до встречи с тобой. Год бы ничего не изменил.
- Год отделяет нас от того времени, когда твоё занятие не приносило тебе проблем.
- Я их решу.
- Не решишь. - короткий отрицательный кивок, упрямо сжатые в одну линию губы.
- Я найду "крысу", подсидевшую меня.
- Прежде, чем она доберется до тебя? - ироничный смешок. - Спасибо, но ты мне нужен живым.
- Думаешь, все настолько плохо?
- Думаю.
От осознания, что товарищи отвернулись от меня, пропали разом последние силы. Я снова сажусь и прячу лицо в ладони, а потом вдруг чувствую, как тонкие пальчики касаются моей головы. Оттаяла... Я медленно обхватываю тонкий стан моей дикарки и притягиваю ее к себе, уткнувшись лбом ей в живот. Тоори почти по-матерински гладит меня по волосам. Такая домашняя, такая моя. Как долго я тебя не видел и пару раз даже всерьёз думал, что не увижу больше...
- Давай уедем. – слышится чуть усталый голос, из которого уже пропали стальные нотки.
- Найдут.
- Пусть только попробуют. Предел опасен для чужаков, и если будет нужно, я соберу всех, кого знаю, чтобы дать отпор твоей банде. Мы поедем завтра же, с утра.
- Алтооринэ...
- Хватит нам перебиваться здесь в неизвестности. Собирай вещи. - нежные руки и теплое тело вмиг исчезло, растаяв в прохладе дома. Открыв глаза несколько мгновений спустя, я вижу, что Тоори освобождает мой наплечный мешок от вещей, которые мне удалось вернуть себе после темницы Рифтена. Затем тонкие, но сильные руки хватают всё, что может понадобиться в дороге, и скрывают в тряпичном мешке. Вместе с каждым новым их движением я ощущаю, как исчезает из дома уют. Мой дом, тесная деревянная хибара, с таким трудом доставшаяся мне, должна быть оставлена. Тоори ничего не стоит поменять обстановку - ее народ вольный и много путешествующий, они могут спать хоть и под открытым небом. Я уже почти думаю об отступлении, но тут ловлю непреклонный взгляд карих глаз. Она всё решила, и сейчас она права.
Вздохнув, принимаюсь за успевшую остыть еду. Алтооринэ садится рядом, кладет на стол непонятно откуда взявшийся колчан и долго осматривает стрелы.
Человек, сидевший на ступенях у неприглядного низенького домика, вытряс из трубки на землю дымящийся табак, притоптал его ногой, оперся на неровную палицу и встал. Лохмотья, нарочно вывалянные в грязи, позволили ему войти в город под видом бродяги и прикрыли массивные тренированные плечи, капюшон, надвинутый до самого носа, спрятал настоящее лицо, а вечерние сумерки скрыли от посторонних глаз "отдых" у дома, который, конечно же, был выбран не случайно. Человек усмехнулся в густую курчавую бороду, сгорбился и побрел к городским воротам. Он услышал достаточно.
***
Небо за окном уже сереет и звезды потускнели, а я не могу сомкнуть глаз, как и час, и четыре часа назад. Темное, захлестывающее чувство гнездится тяжестью в груди. Кто меня подставил, кому это было нужно? Хочется придти в убежище и вытрясти эту правду из банды, чего бы то ни стоило. А что, если рассказать об этом всем главарю? Я верно исполнял его приказы пять лет, имею право на его поддержку. Но... если всё провалится, и виноватый не расколется? Джиоринн перетрясет всех, а я буду выглядеть совершеннейшим идиотом. И тогда... Я точно окажусь в опале, а "крыса" заляжет на дно до какого-то времени. Или станет действовать руками других, и ему нетрудно будет склонить парней на свою сторону после такого... Что мне делать? Боги, что же мне делать?
Стук в дверь разрезает тишину, и я вздрагиваю. Кого это там принесло в такой ранний час? Натягиваю первую подвернувшуюся одежду и в темноте пробираюсь к двери.
Кто-то очень низенький, то ли карлик, то ли ребенок. Пока я вглядываюсь в его лицо, гость начинает говорить:
- Привет, Вадар.
Я узнаю этот тонкий, мальчишеский голосок.
- Чейгайя, ты? Чего шастаешь в такое время? Заходи.
- Джиоринн ждет тебя.
- В такую рань? Да я сейчас своего коня от чужого не отличу. Это не может подождать утра?
- Он сказал привести тебя на рассвете. Пошли.
Меня почему-то прошибает холодный пот.
- У него для меня задание?
- Наверное. - Чейгайя пожимает плечами.
- Погоди, я... - вздыхаю и обвожу взглядом дом, лихорадочно соображая. - Мне нужно собраться. - говорю я ему и закрываю дверь.
В голове бьется мысль: а что, если пристукнуть гонца, а самим отправиться в путь сейчас же? Конечно, жалко Чейгайю, мальчонка совсем, но что делать... Пока банда одумается и решит меня искать, мы с Алтооринэ будем уже за версту...
"На рассвете". Сколько осталось до того, как меня хватятся? Час? Полтора? Невелико преимущество. Схватят, пустив по следу парней на имперских лошадях. Мы погибли. Боги!
Спокойно, спокойно... Такое уже было, ни к чему волноваться. Пару раз Джиоринн вызывал посреди ночи, а иногда и не позволял пойти домой, когда нужно было точно рассчитать время и быть в полном сборе для серьезного дела. За десять дней могла нарисоваться любая крупная добыча... Да. Выполним этот контракт, а затем - пара дней свободы, достаточно, чтоб беспрепятственно скрыться. Куда лучше, чем час...
Так. Зажечь свечи. Одеть броню, снарядиться оружием под завязку. Написать записку Тоори. Сколько же времени займет этот контракт?
Мальчишка-посыльный скучает под березой, дёргая травинки в ожидании. Окликаю его - подбегает тут же.
- Слушай, Че... Что там в убежище, шумно сейчас? Большое дело?
- Много людей, много разговоров. Это значит большое дело, да?
- Да, парень. Подрастешь - и всё выучишь. Иди подожди пока, я скоро.
Лист пергамента с блестящими в свете свечи чернильными росчерками покоится на столе. Алтооринэ мирно посапывает на кровати. Последний взгляд на нее - и я задуваю огонек. Я готов и во всеоружии. Я буду смотреть в оба и найду паршивую овцу. "Боги, помогите мне" - мысленно заклинаю и ступаю в предрассветную серость.
***
Утро встречает ее смелым солнечным лучом, заглянувшим в окно и примостившимся у изголовья. Алтооринэ сонно морщит нос и отмахивается от него, отворачиваясь, но луч переползает на белоснежную подушку и неумолимо отсвечивает уже оттуда. В конце-концов Тоори сдаётся и садится на кровати, потягиваясь. Она выскальзывает из-под стеганого одеяла и становится в полный рост, тонкая, поджарая и абсолютно нагая. Мягко ступает по соломенному коврику, протягивает руки к умывальной чаше, и вдруг замирает.
Что-то не так.
Вадар.
Сон слетает с нее мгновенно. Вадара дома нет, хотя они уговорились, едва рассветет, бежать. Тоори быстро оглядывает дом - нет, она не обманулась, кроме нее здесь никого. "Может, он отправился на рынок?" - думает она, спешно одевается и быстрым шагом направляется в торговый район. Но, как выясняется, там Вадара никто не видел. Стражники у ворот кивают на казармы, где отдыхает ночная смена, и Алтооринэ спрашивает уже там, провожаемая заинтересованными взглядами.
- Он ушел на рассвете.
- Сам?
- С каким-то мальчуганом лет двенадцати.
- Куда он мог направиться?
- Без понятия.
- Он был при оружии?
- Вооруженный до зубов и в отлично подогнанной броне.
Алтооринэ рывком разворачивается и направляется к выходу из казарм. Нехорошая догадка настолько занимает ее мысли, что она забывает поблагодарить стражу, и только у двери бросает "спасибо".
Мальчик-посыльный становится ключом к разгадке. "Чейгайя. Вызвали. Забрали" - гулко звучит в голове, когда Алтооринэ возвращается в дом. Письмо на столе, написанное знакомым почерком, хочется сжечь после первых же строк: "Меня вызывают. Отказываться слишком рискованно". Победив комок раздражения и отчаянья, вставший поперек горла, Тоори продолжает читать: "Некогда объяснять, просто поверь, что так будет лучше. Это даст нам время. Я вернусь вечером третьего дня, и на четвертый мы уедем. Все будет хорошо, обещаю".
Дело кажется безнадежным. Тоори зла на Вадара, на его шайку наемников, на то, что боги не остановили его. Она не может просто сидеть и ждать. В который раз, да и при нынешних обстоятельствах... Это слишком.
Дорога унесет ее злость, оставит за ее спиной Вадара, этот дом, этот город, всё. Алтооринэ вернется в Предел, и гори всё огнем. Она устала тревожиться за того, кто не внимает ее просьбам.
***
На исходе третьего дня Алтооринэ лихорадит. За любой скалой ей чудятся наемники, а каменные башни исчезнувших эльфов, разбросанные по Пределу, кажутся вражескими укреплениями. Она злится на саму себя и пытается забыться в охоте до самой темени.
После ночи, полной кошмаров про Вадара, она просит старых богов пощадить ее душу, но в груди остается жгучий ком: боги мучают Алтооринэ ее клятвой. Как бы ни различались верования Изгоев и нордов, общее в них одно: любовные узы не разорвать, брачной клятвы не отменить. Алтооринэ скучает, скучает так сильно, как никогда. Ей хочется вернуться, но страх обнаружить пустой дом сковывает по рукам и ногам.
В окружении каменных статуй в священной пещере она стоит на коленях, виновато склонив голову. Алтооринэ просит у богов совета, вороша кости в ритуальном мешке. Вдох, учащенно бьющееся сердце - и в руке зажата кость. В тусклом свете свечей Алтооринэ всё-таки различает: кость из крыла ястреба. Сердце делает кульбит: это значит "дорога". Боги велят ей вернуться.
Скрип двери разносится в абсолютно пустом доме. Алтооринэ обходит его вокруг. Вон та кружка, оставленная ею, стоит на том же месте. Каша в котле покрылась плесенью. Камень каминной полки холоден.
Кошмар стал явью.
Она бежит к городской конюшне со всех ног, с разбегу вскакивает на лошадь и устремляется к убежищу. Ей хочется верить, что Вадар там, хотя горло уже душат слезы.
***
- Где он??? - разносится под сводами просторной пещеры в воцарившейся с ее приходом тишине. Дикарка различает некоторые лица, виденные ей в городе, и хочется вцепиться первыми именно в них. Она стоит в центре круга с кинжалами наизготовку, в боевой стойке, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша.
- Ты местом не ошиблась, девочка? - со смешком говорит кто-то, появившийся в дверном проёме своеобразной комнаты. Тонкий метательный нож тут же вонзается в дверной косяк рядом с ним, а затем слышится звон доставаемых из ножен мечей. «Да ты ошалела, стерва?» - говорит рыжебородый наемник, размахивая мечом перед собой. Алтооринэ быстро окружают семь вооруженных бандитов. Вид у них угрожающий, но пока что никто не атакует, то ли ожидая приказа, то ли опасаясь ловкой дикарки.
- Где Вадар? - снова говорит Алтооринэ, зыркая то на скрытого тенями человека, вертящего в руках ее метательный ножик, то на каждого из бандитов.
- А ты ещё кто такая? - человек выходит из тени и одним едва заметным движением возвращает ножик ей, попав по руке. Тоори на мгновение сгибается, лелея раненую руку, но затем вытаскивает железное "перо" из тела и затыкает за пояс.
- Многие здесь знают, кто я, и ты тоже знаешь... Джиоринн.
- Если кто и приходит ко мне, не состоя в банде, то не угрожает мне. Одно мое движение, и тебя изрубят на куски, дитя гор. Как опрометчиво с твоей стороны бросаться в меня этой мелочью, и тебе повезло, что ты такая... забавная, иначе сейчас бы мои ребята уже сдирали с тебя твою прелестную кожу.
- Где он? - ее ноздри раздуваются в ярости. На смуглом лице Джиоринна со шрамом через всю левую сторону, жестком и скуластом, сейчас царит усмешка.
- Мертв. - говорит главарь обыденным тоном. У Алтооринэ перехватывает дыхание и на мгновение темнеет в глазах. Невероятным усилием она заставляет себя не опустить руки с кинжалами, ее единственное оборонительное средство в этом шипящем гадюшнике.
- Как и когда? - голос Тоори предательски дрожит.
- Пять дней назад. Я его убил.
Дикарка метнулась было в сторону Джиоринна, но тут же встретилась с наставленными на нее мечами.
- Почему? – выкрикивает она.
- За предательство, милая моя.
- Он никого не предавал!
- Слышали, парни? Баба оправдывает своего мужика!
Раскатистый хохот прокатился по пещере.
- Он невиновен!
- Что она там вякает? Молчать всем! – всеобщий смех тут же умолк.
- Его подставили! – Алтооринэ делает еще одну бесполезную попытку исправить чудовищную ошибку, не веря, что всё это происходит наяву.
Джиоринн закатил глаза и вздохнул:
- Ну вот, разговор заходит в скучное русло. Прикончить ее, что ли?
В пещере повисает тишина. Алтооринэ видит численное преимущество бандитов и ей приходится отступить, пока главарь еще в нерешительности насчет нее. Один кинжал она бросает на землю и отшвыривает вперед носком ботинка.
- Ну и что это такое?
- Я не буду нападать. Мне нужно только одно… - Алтооринэ едва собирается с силами, чтобы закончить: - Повидать его могилу.
- Еще чего удумала.
- Это ничего тебе не будет стоить. Просто скажи, где она.
- Хочешь собрать его кости – заплати его долг.
- Какой еще долг? – Тоори на миг задыхается от возмущения.
- Тысяча септимов, украденных у меня Вадаром для вашего побега.
- Он не брал этих денег.
От смеха главаря у нее по спине пробегают мурашки.
- Неужели ты думаешь, что я ожидал другого? Что его баба не будет его покрывать, а скажет всё так, как есть?
- Я не знаю, кто оболгал его, но он не вор.
- Мне плевать, что ты себе там возомнила. Долг теперь за тобой, птичка. Заплатишь – узнаешь, где зарыты потроха твоего мужика, и уберешься отсюда целой. Не заплатишь – что ж, я наслажусь зрелищем, как ты будешь выть со сталью под ребрами. – глаза Джиоринна превращаются в щелочки. Тоори смотрит в пол. Тяжесть навалилась сейчас на ее плечи. Наконец она вскидывает голову в решительности:
- У входа в пещеру стоит лошадь. Ей пять лет. Быстрая и выносливая. Ее оценили бы в полторы тысячи. Забирай.
- Э нет, дорогая, так не пойдет. Зачем мне твоя рухлядь? Мне нужно золото.
Алтооринэ выплевывает несколько проклятий на старом языке, и через несколько мгновений глухо отвечает:
- Будет тебе золото.
- Даю тебе три дня. А потом отправляю по следу своих ребят.
- Я успею.
Алтооринэ выходит из пещеры на негнущихся ногах. Садится на лошадь, гонит ее, куда глаза глядят, и только под завывание ветра в ушах даёт волю слезам.
***
Спустя два дня она возвращается к пещере. Седло оттягивает назад увесистая ноша, а Тоори не чувствует ничего, кроме пустоты и холодной решимости. На её лице – узорчатая раскраска, руки всё еще пахнут ароматной смесью, которую поджигают, чтобы видеть видения. Она молилась богам вчера.
Алтооринэ спрыгивает с лошади, отвязывает три мешка и несет их к знакомой пещере. Один ставит у входа, второй – в извилистом коридоре, ведущем вглубь убежища, под прикрытием камней. Третий, самый большой, забирает с собой в самую середину логова.
- Надо же, на день раньше. Думал, не справишься. – Джиоринн сидит, усмехаясь, положив ноги на стол, и обгладывает мясную кость. – Ну что, принесла деньги?
- Как и договаривались. – сухо отвечает Алтооринэ и ставит на пол мешок.
- Атил, принеси. – кивает главарь одному из своих подручных. Крепкий молодой парень тут же подбегает и хватает мешок.
- Пересчитай. При мне. – говорит Тоори и останавливает его, схватив за руку. Наемник оглядывается на Джиоринна, тот одобрительно кивает. Дикарка успевает выхватить у него мешок и осторожно поставить на пол. Парень становится на колени, развязывает узел. Трёт подбородок, задумавшись о чем-то, вдруг подрывается и идет к стене. Ведро. Ну конечно, надо же куда-то перекладывать золотишко.
Тоори ходит по убежищу, держась ближе к выходу и на всякий случай держа наготове кинжалы. Спустя некоторое время наемник встает, удовлетворенно заявляет «Всё!», и смотрит на главаря. Джиоринн зыркает на обратившуюся во внимание Алтооринэ.
- Хорошо. Раз уж тебе так хорошо удается зарабатывать деньги, может, останешься?
- Да я скорее съем собственный язык, чем стану работать на тебя.
- Жаль.
- Где похоронен Вадар? – твердо спрашивает она.
Джиоринн разводит руками и отвечает:
- Нигде. Разве стоит тратить время и силы на предателей? Его сбросили со скалы, и, кажется, тело упало в реку. Можешь выловить его, если хочешь.
Тоори прикрывает глаза, и чуть улыбается. Устало и зло, но никто этого не замечает. Нос тут же начинает щипать, но она держится.
- Огненные воды будут твоим посмертным обиталищем, Джиоринн. – бросает она и идет к выходу, ощущая спиной взгляды наёмников. Каждый ее шаг, кажется, грохочет по всей пещере – а может, это ее сердце, колотящееся в груди, слышно всем закоулкам этого гиблого места? "Еще немного, еще чуть-чуть" – мысленно просит она, и вот уже оказывается за поворотом коридора.
Стрела привычным движением выскальзывает из колчана, но Алтооринэ достаёт ее осторожно, дабы не выдать себя. Обернутый просмоленной тканью наконечник вспыхивает от прикосновения к факелу, висящему тут же. Пора.
Она задерживает дыхание. Тонкая и напряженная, как натянутая струна. "Сейчас". Шаг в сторону, чей-то восклик "Что за?.. ", свист отпущенной тетивы.
Огонь с шипением расползается по мешку из-под денег, в который был вшит набитый порохом потайной карман. Это Алтооринэ распознаёт уже на слух, изо всех ног убегая прочь из пещеры. Мгновение растягивается до бесконечности, но громкий хлопок за спиной наконец придаёт времени истинный ход. Ее выбрасывает вперед, затем еще и еще с двумя последовательными хлопками. Мешанина из камней, зелени и неба перед глазами, боль в пальцах, локтях и коленях, пытающихся уцепиться за что-нибудь, затем следует удар – и всё заволакивает тьма.
Небо качается перед глазами, но всё же видно. Перекат по земле сопровождается такой болью, что приходится сцепить зубы. Колени дрожат, и встать с земли с одной только левой рукой становится сложно, но всё же Алтооринэ это удается. Правая рука безвольно повисает вдоль тела. По спине струится теплое и липкое.
И тут приходит осознание, что паденье не сорвало с пояса крупкую железную флягу. На ней виднеются вмятины, но она цела. Тоори отстегивает ремешок, вытаскивает зубами крышку и жадно пьёт целительное зелье. Всё, до последней капли.
Земля перестает раскачиваться, царапины на руках затянуты, и затылок не болит так сильно. Руке зелье, увы, не помогло – фляжка всё-таки невелика, и на такое ранение ее не хватило. Алтооринэ отмечает черный силуэт лошади, виднеющийся далеко внизу – неправильный, искореженный, в расползающейся луже крови.
Дорожка. Знакомая и ненавистная дорожка. Тоори идет вверх и вглядывается в искры, улетающие в небо. Там должно быть весело. И вот ей открывается самый прекрасный вид: разбросанные по всей площадке горящие обломки и сплошь застланный огнем вход в убежище. Жар, идущий из горла пещеры, едва ли позволяет оказаться ближе, чем на десяток метров.
Треск обваливающихся камней выбрасывает вперед столп пыли. Этот шум перекрывает громкий, истерический хохот дикарки. Спустя несколько мгновений она перестаёт смеяться, утирает слёзы и вздыхает.
"Это кострище твоей памяти, Вадар". – говорит Алтооринэ вслух, разворачивается и уходит прочь.
Боги были, как всегда, мудры. Нужно было вернуться именно для этого.
Алтооринэ идёт к городу, где жил Вадар. И теперь ей легко.
@темы: проза, русский язык, распиши писало 2014, распиши писало 2014 тур 1
-
-
06.03.2017 в 19:37-
-
06.03.2017 в 20:58В любом случае, прияяятно, мррр))
-
-
07.03.2017 в 00:40пока что ломается дизигн и я тоже ломаюсь
-
-
07.03.2017 в 01:24-
-
07.03.2017 в 01:26-
-
07.03.2017 в 01:32*открыла кат, увидела свою лошковскую альтернативную пунктуацию тех времён, разбила лоб фейспалмом*
А название у этого безобразия - "Безвестная дорога". Хотя "Алтооринэ" звучит, конечно, таинственней Х) Может и оставить его Х)
-
-
07.03.2017 в 01:33