Автор: feyra
Тур: тур 1, «Морские чудища»
Название: требуха
Тема: Ясконтий
Вид работы: рифмачество
Тип работы: ориджинал, четыре в одном
Размер: драббл, 418 слов
Примечание: я ни в чем не виновата
прикоснуться
шторм неизбежен, холоден океан. частые капли хлещут в лицо бессильно. ну расскажи теперь, не стесняясь, нам, как тебе было сложно расти в россии. острый гастрит и часто болит спина, мигрень год от года просто невыносима. если каждая, блин, таблеточка, так ценна, что ее бережешь, покуда тебе по силам. жизнь — это подвиг, часто втирают нам. мы этот подвиг можем и не осилить.
старая куртка порвана, ночь темна, ярко горит в тумане «электросила» (зевом подземки скалится глубина, и двери наружу нужно толкать с усилием). район словно вымер, не ограбят так изнасилуют, и следствие не узнает их имена. ну что, гражданин? вот тебе паспорт, на, хотя ты о нем, нам кажется, не просила. подумай чуть-чуть, присядь, осуши до дна. вспомни все то, что в жизни тебя бесило. поплачь, не стыдись, неважно, что некрасиво. больно и даже боязно вспоминать, все говорят, что это твоя вина, что пашешь как конь, чтоб обеспечить себя насилу.
круг опорочен, замкнут и сжат в кольцо, с каждым днем становясь все уже вокруг упорно. телек втирает: конфликты детей, отцов и что-то еще потом про петлю на горле. твой номер уже означили в кэгэбэ, осталось лишь тройку подписей обеспечить. проводишь всю жизнь в настолько тупой борьбе, что о победе давно не заходит речи. и тянешься все, и спину упорно рвешь, но хвост твой сокрыт в тумане морей-за-морем. ты даже смириться смог уже, что умрешь, надеешься только, может, не очень скоро.
но рыба гниет, конечно же, с головы, и весь холодильник пропах ее мерзким смрадом. если ты и мечтал уйти из игры живым, то теперь ты не ждешь от мира такой награды. кто покинет нас следующим, тяжко повис вопрос, и всплывет из-под льдины чей каменистый остов? не будут кидать комменты и сотни просьб. потому что теперь для них ты — обычный остров.
* * *
жизнь состоит из черных и серых полос
ищем свой хвост зубами как уроборос
как бобик играет с жопой, которой срет
ясконтий плывет, и длится времяворот
и доля горька, и кольца его туги
за плотным туманом не различить ни зги
где же мой хвост? — море плещет немой вопрос
всегда ли с ним жить нам врозь?
* * *
только утлый корабль скребет уже чешую, и блохи стремятся спину обжить твою, чтоб каждый озвучил цель своего визита. так появляются первые паразиты. и, кажется, здесь уже не поможет «барс» — ноша тяжка, как раньше, а плоть слаба. вряд ли спасет и цикл празиквантела, если не знать границ своего же тела, давно потеряв в пучине всемирных вод — без даже слабой надежды найти — его.
* * *
ноет с утра спина — миллионы лиг.
хвост бьет по воде.
глотка вторит ему вдали.
Автор: feyra
Тур: тур 1, «Морские чудища»
Название: название: смехотворно, или скоморохи
Тема: Морской монах
Вид работы: проза
Тип работы: фанфик по отепеше для себя, пиваса и Каридан
Размер: мини, 1163 слова
Примечание: хотела юморок, а получилось как бы ну
прикоснуться
— Джек, ты не мог бы не... — с нажимом начинает Юджин, но Джек обрывает его, коротко ущипнув за ногу.
— Слушай...
— Ну?
— Я давно хотел спросить...
Его рука лежит на обнаженном бедре Юджина, и тот вздрагивает от каждого прикосновения, весь напряженный, от кончиков вцепившихся в одеяло пальцев до пятки, упирающейся Джеку в плечо.
— Ну что еще? — спрашивает Юджин на выдохе, с трудом разомкнув напряженно стиснутые губы.
— Что это у тебя за хреновина?
Джек убирает руку с его бедра и падает рядом на кровать, прижавшись всем телом. Их одеяло трехслойное, но это просто три пледа, аккуратно упиханных в один пододеяльник. Когда Джек закутывается в него, даже вплотную к такому же продрогшему телу, ему все еще чертовски холодно.
Но Юджин со вздохом обнимает его, и становится чуть получше.
— Татуировка, — отвечает он нейтрально.
— Я догадался, что это не родимое пятно, клеймо твоего рода, дружище.
Джек фыркает, и Юджин с тяжелым вздохом поясняет:
— Я набил ее лет... семь назад? Сейчас все равно не найдешь таких изображений, но ты же не отстанешь. Это называется морской монах. Такая... штука из мифов.
— То-то я подумал, что у него с прической что-то не так.
— Ну, он не настоящий, просто они действительно смехотворны.
— Ты хотел сказать, забавны?
— Я хотел сказать то, что сказал. Эта тварь — эммммм, монах, который живет в море и, ну, мореплаватели древности придумали его и побаивались. У него чешуйчатый рыбий хвост и, ну, почти человеческое туловище? Очень стремный. Типа, он нападал на судна. Монах. Морской. Чешуйчатый. На большинстве картинок с ними они будто пляшут. Пляшут, понимаешь?
Джек, сдавленно похрюкивающий до этого в подставленное плечо, начинает ржать.
— МОРСКОЙ! — произносит он так громко, что Юджин спешит поскорее запечатать ему ладонью рот.
Джек выдыхает в нее горячо и закрывает глаза, постепенно успокаиваясь.
— Прости. Просто... у моего бойфренда на бедре набит чертов морской монах, а я даже не подозревал об этом. По-моему, в таком следует признаваться еще до первого секса, ты не думаешь? Может быть, я понял бы намек и сбежал?
— То-то, я смотрю, ты уже бежишь, — насмешливо отвечает Юджин. — Не забудь портки захватить.
Джек, все еще посмеиваясь, с нажимом проводит ладонью по его торсу, соскальзывает пальцами на бок, осторожно прикасается к бедру без татуировки — здоровому, расслабленному и очень теплому. Его руки, немного согревшиеся, тем не менее заставляют Юджина чуть согнуть ногу в колене, словно поощряя дальнейшие приставания.
— Так холодно, — тяжело выдыхает он, но Джек только невнятно мычит что-то в ответ, лицом закопавшись Юджину в горячую подмышку.
От этого мурашки бегут по спине у обоих.
— Наверное, лучше все-таки одеться, — наконец произносит Джек.
— Определенно, разминка не согрела меня достаточно, чтобы пережить эту осень. Дотянешься до моего свитера тоже? И еще захвати футболку. И ту, вторую, с длинным рукавом.
— Может, ты еще и куртку сверху наденешь?
Джек фыркает беззлобно, первым натягивая двойной слой теплых спортивных штанов. Из-за происшествия в «студии» Сэма и последующего ремонта, в течение которого Сэм вынужденно жил у них с Юджином, он успел так соскучиться по чему-то кроме редких целомудренных поцелуев, что даже не обдумал сомнительную идею в единственный свободный вечер наконец остаться наедине как взрослые люди — то есть, без одежды и с самодельной табличкой «не беспокоить, если вам дороги глаза» на двери.
Но и без того дышавший на ладан обогреватель сломался окончательно, и, в общем, остальное уже известно.
К тому времени, когда Джек, натянув собственный последний носок, ловко поправляет сползший набок вязаный помпон на шерстяном носке Юджина, тот уже снова успевает улечься и теперь борется с одеялом, которое случайно примял собой с уголка.
— Помочь? Или закатать тебя туда совсем, будешь как хот-дог? Это же у вас народное блюдо?
— Вот шутник-то, одна шутка лучше другой, — улыбается Юджин и манит его к себе обеими руками. — Давай попробуем еще раз? Теперь в тепле?
Джек мягко прижимается губами к его щеке, зарывается носом в волосы над ухом и запускает снова окоченевшую руку Юджину в штаны, жадно схватившись за ягодицу с довольным вздохом.
— Тепло-то как, боже...
— Я рад, что хоть кому-то из нас комфортно.
— Ну, сейчас я покажу тебе комфортно, — хищно выдыхает Джек в подставленную шею.
Он отрывается еще не скоро, только когда Юджин зарывается пятерней в его волосы, притягивая еще ближе, позволив себе сдержанный полустон-полувздох. Джек иногда позволяет себе куда большее, от куда более незначительных прикосновений, порой даже если прикасаются не к нему.
— Так что там с морским монахом?
— Я набил его по приколу. Не знаю... возможно, оно и к лучшему, что теперь от него остался только незначительный кусочек, — с горечью произносит Юджин, но Джек целует его глубоко и долго, так нежно, что это заставляет забыть обо всем, что произошло, обо всем, что все еще происходит.
Джек целует его так, что Юджин перестает напряженно цепляться за его руку, которая снова легла на его бедро — там, где морской монах был обезглавлен, но по иронии жизни потерялось лишь его тело. «Встреть я тебя раньше, — думает он, — целовал бы ты меня так же?». Они уже говорили об этом — о том, насколько разными были до... всего, о том, что их ниши в обществе не пересекались. Но стоило этому обществу пасть, оставив только воспоминания и характеры, неловкие шутки и ласковые прикосновения, и Джек стал его частью, от которой Юджин согласился бы избавиться только вместе с жизнью.
Он надеется, что до этого не дойдет.
— Мне нравятся твои татуировки, — произносит Джек ему в губы между короткими, едва ощутимыми прикосновениями, и Юджину хочется облизнуть их снова, хотя от привычной сухости не осталось и следа. — Они такие, как ты.
— Не хочешь ли ты сказать... — усмехается Юджин, поглаживая его расслабленную спину.
— Что морской монах как-то отражает твою многогранную личность? Ох, Джин, ты себе даже не представляешь.
— И что это говорит о твоем вкусе в мужчинах?
— Что он безупречен. Безупречен, Юджин.
— Я люблю тебя. Чудик.
— Я знаю? — доносится в ответ с оттенком еле сдерживаемого веселья.
Джек, расплывшись в улыбке, стремительно соскальзывает к изножью кровати, случайно прихватив с собой одеяло. Но когда утеплительное поле оказывается возвращено на место, а Джек выныривает из-под него с другой стороны — взъерошенный, улыбающийся и будто бы чуть-чуть пьяный — Юджин уже успевает приподняться на локтях с любопытством.
— Ты куда это? А мое ответное «люблю»? Ты, знаешь ли, не в холодильник ложишься.
— Здесь и так уже полный холодильник. Ты мне нравишься, Юджин Вудс.
— Просто нравлюсь?
— Я бы на твоем месте расслабился и получал удовольствие, пока я не замерз, — с этими словами Джек снова закапывается под одеяло, забираясь под свитер Юджина растопыренными ладонями, прежде, чем вдоволь пофыркать ему в пупок.
Звучит так, будто конь чихает.
Юджин смеется и ласково ерошит обросшую макушку (грязные волосы отливают сейчас рыжиной сильнее, чем золотом, и он думает об этом, закрыв глаза). Ловкие пальцы цепляют резинку его штанов уверенно и привычно — в их комнатушке и с работающим обогревателем без порток долго не протянешь.
— Юджин? — глухо доносится из-под одеяла.
— Да, Джек?
— Я сейчас заставлю твоего морского монаха покраснеть.
Повисает тяжелая тишина.
— Долго придумывал?
— Не очень, — признается Джек.
Язык без костей — и бич его, и одно из неоспоримых достоинств. Джек умеет делать им поистине невероятные вещи — конечно же, как только перестает чесать им без умолку.
Джек перестает, когда Юджин нащупывает его ладонь и осторожно переплетает пальцы. Морской монах остается бледен на его коже, но становится обжигающе горяч.
Джек по очереди целует их в губы.
Тур: тур 1, «Морские чудища»
Название: требуха
Тема: Ясконтий
Вид работы: рифмачество
Тип работы: ориджинал, четыре в одном
Размер: драббл, 418 слов
Примечание: я ни в чем не виновата
прикоснуться
шторм неизбежен, холоден океан. частые капли хлещут в лицо бессильно. ну расскажи теперь, не стесняясь, нам, как тебе было сложно расти в россии. острый гастрит и часто болит спина, мигрень год от года просто невыносима. если каждая, блин, таблеточка, так ценна, что ее бережешь, покуда тебе по силам. жизнь — это подвиг, часто втирают нам. мы этот подвиг можем и не осилить.
старая куртка порвана, ночь темна, ярко горит в тумане «электросила» (зевом подземки скалится глубина, и двери наружу нужно толкать с усилием). район словно вымер, не ограбят так изнасилуют, и следствие не узнает их имена. ну что, гражданин? вот тебе паспорт, на, хотя ты о нем, нам кажется, не просила. подумай чуть-чуть, присядь, осуши до дна. вспомни все то, что в жизни тебя бесило. поплачь, не стыдись, неважно, что некрасиво. больно и даже боязно вспоминать, все говорят, что это твоя вина, что пашешь как конь, чтоб обеспечить себя насилу.
круг опорочен, замкнут и сжат в кольцо, с каждым днем становясь все уже вокруг упорно. телек втирает: конфликты детей, отцов и что-то еще потом про петлю на горле. твой номер уже означили в кэгэбэ, осталось лишь тройку подписей обеспечить. проводишь всю жизнь в настолько тупой борьбе, что о победе давно не заходит речи. и тянешься все, и спину упорно рвешь, но хвост твой сокрыт в тумане морей-за-морем. ты даже смириться смог уже, что умрешь, надеешься только, может, не очень скоро.
но рыба гниет, конечно же, с головы, и весь холодильник пропах ее мерзким смрадом. если ты и мечтал уйти из игры живым, то теперь ты не ждешь от мира такой награды. кто покинет нас следующим, тяжко повис вопрос, и всплывет из-под льдины чей каменистый остов? не будут кидать комменты и сотни просьб. потому что теперь для них ты — обычный остров.
* * *
жизнь состоит из черных и серых полос
ищем свой хвост зубами как уроборос
как бобик играет с жопой, которой срет
ясконтий плывет, и длится времяворот
и доля горька, и кольца его туги
за плотным туманом не различить ни зги
где же мой хвост? — море плещет немой вопрос
всегда ли с ним жить нам врозь?
* * *
только утлый корабль скребет уже чешую, и блохи стремятся спину обжить твою, чтоб каждый озвучил цель своего визита. так появляются первые паразиты. и, кажется, здесь уже не поможет «барс» — ноша тяжка, как раньше, а плоть слаба. вряд ли спасет и цикл празиквантела, если не знать границ своего же тела, давно потеряв в пучине всемирных вод — без даже слабой надежды найти — его.
* * *
ноет с утра спина — миллионы лиг.
хвост бьет по воде.
глотка вторит ему вдали.
Автор: feyra
Тур: тур 1, «Морские чудища»
Название: название: смехотворно, или скоморохи
Тема: Морской монах
Вид работы: проза
Тип работы: фанфик по отепеше для себя, пиваса и Каридан
Размер: мини, 1163 слова
Примечание: хотела юморок, а получилось как бы ну
прикоснуться
— Джек, ты не мог бы не... — с нажимом начинает Юджин, но Джек обрывает его, коротко ущипнув за ногу.
— Слушай...
— Ну?
— Я давно хотел спросить...
Его рука лежит на обнаженном бедре Юджина, и тот вздрагивает от каждого прикосновения, весь напряженный, от кончиков вцепившихся в одеяло пальцев до пятки, упирающейся Джеку в плечо.
— Ну что еще? — спрашивает Юджин на выдохе, с трудом разомкнув напряженно стиснутые губы.
— Что это у тебя за хреновина?
Джек убирает руку с его бедра и падает рядом на кровать, прижавшись всем телом. Их одеяло трехслойное, но это просто три пледа, аккуратно упиханных в один пододеяльник. Когда Джек закутывается в него, даже вплотную к такому же продрогшему телу, ему все еще чертовски холодно.
Но Юджин со вздохом обнимает его, и становится чуть получше.
— Татуировка, — отвечает он нейтрально.
— Я догадался, что это не родимое пятно, клеймо твоего рода, дружище.
Джек фыркает, и Юджин с тяжелым вздохом поясняет:
— Я набил ее лет... семь назад? Сейчас все равно не найдешь таких изображений, но ты же не отстанешь. Это называется морской монах. Такая... штука из мифов.
— То-то я подумал, что у него с прической что-то не так.
— Ну, он не настоящий, просто они действительно смехотворны.
— Ты хотел сказать, забавны?
— Я хотел сказать то, что сказал. Эта тварь — эммммм, монах, который живет в море и, ну, мореплаватели древности придумали его и побаивались. У него чешуйчатый рыбий хвост и, ну, почти человеческое туловище? Очень стремный. Типа, он нападал на судна. Монах. Морской. Чешуйчатый. На большинстве картинок с ними они будто пляшут. Пляшут, понимаешь?
Джек, сдавленно похрюкивающий до этого в подставленное плечо, начинает ржать.
— МОРСКОЙ! — произносит он так громко, что Юджин спешит поскорее запечатать ему ладонью рот.
Джек выдыхает в нее горячо и закрывает глаза, постепенно успокаиваясь.
— Прости. Просто... у моего бойфренда на бедре набит чертов морской монах, а я даже не подозревал об этом. По-моему, в таком следует признаваться еще до первого секса, ты не думаешь? Может быть, я понял бы намек и сбежал?
— То-то, я смотрю, ты уже бежишь, — насмешливо отвечает Юджин. — Не забудь портки захватить.
Джек, все еще посмеиваясь, с нажимом проводит ладонью по его торсу, соскальзывает пальцами на бок, осторожно прикасается к бедру без татуировки — здоровому, расслабленному и очень теплому. Его руки, немного согревшиеся, тем не менее заставляют Юджина чуть согнуть ногу в колене, словно поощряя дальнейшие приставания.
— Так холодно, — тяжело выдыхает он, но Джек только невнятно мычит что-то в ответ, лицом закопавшись Юджину в горячую подмышку.
От этого мурашки бегут по спине у обоих.
— Наверное, лучше все-таки одеться, — наконец произносит Джек.
— Определенно, разминка не согрела меня достаточно, чтобы пережить эту осень. Дотянешься до моего свитера тоже? И еще захвати футболку. И ту, вторую, с длинным рукавом.
— Может, ты еще и куртку сверху наденешь?
Джек фыркает беззлобно, первым натягивая двойной слой теплых спортивных штанов. Из-за происшествия в «студии» Сэма и последующего ремонта, в течение которого Сэм вынужденно жил у них с Юджином, он успел так соскучиться по чему-то кроме редких целомудренных поцелуев, что даже не обдумал сомнительную идею в единственный свободный вечер наконец остаться наедине как взрослые люди — то есть, без одежды и с самодельной табличкой «не беспокоить, если вам дороги глаза» на двери.
Но и без того дышавший на ладан обогреватель сломался окончательно, и, в общем, остальное уже известно.
К тому времени, когда Джек, натянув собственный последний носок, ловко поправляет сползший набок вязаный помпон на шерстяном носке Юджина, тот уже снова успевает улечься и теперь борется с одеялом, которое случайно примял собой с уголка.
— Помочь? Или закатать тебя туда совсем, будешь как хот-дог? Это же у вас народное блюдо?
— Вот шутник-то, одна шутка лучше другой, — улыбается Юджин и манит его к себе обеими руками. — Давай попробуем еще раз? Теперь в тепле?
Джек мягко прижимается губами к его щеке, зарывается носом в волосы над ухом и запускает снова окоченевшую руку Юджину в штаны, жадно схватившись за ягодицу с довольным вздохом.
— Тепло-то как, боже...
— Я рад, что хоть кому-то из нас комфортно.
— Ну, сейчас я покажу тебе комфортно, — хищно выдыхает Джек в подставленную шею.
Он отрывается еще не скоро, только когда Юджин зарывается пятерней в его волосы, притягивая еще ближе, позволив себе сдержанный полустон-полувздох. Джек иногда позволяет себе куда большее, от куда более незначительных прикосновений, порой даже если прикасаются не к нему.
— Так что там с морским монахом?
— Я набил его по приколу. Не знаю... возможно, оно и к лучшему, что теперь от него остался только незначительный кусочек, — с горечью произносит Юджин, но Джек целует его глубоко и долго, так нежно, что это заставляет забыть обо всем, что произошло, обо всем, что все еще происходит.
Джек целует его так, что Юджин перестает напряженно цепляться за его руку, которая снова легла на его бедро — там, где морской монах был обезглавлен, но по иронии жизни потерялось лишь его тело. «Встреть я тебя раньше, — думает он, — целовал бы ты меня так же?». Они уже говорили об этом — о том, насколько разными были до... всего, о том, что их ниши в обществе не пересекались. Но стоило этому обществу пасть, оставив только воспоминания и характеры, неловкие шутки и ласковые прикосновения, и Джек стал его частью, от которой Юджин согласился бы избавиться только вместе с жизнью.
Он надеется, что до этого не дойдет.
— Мне нравятся твои татуировки, — произносит Джек ему в губы между короткими, едва ощутимыми прикосновениями, и Юджину хочется облизнуть их снова, хотя от привычной сухости не осталось и следа. — Они такие, как ты.
— Не хочешь ли ты сказать... — усмехается Юджин, поглаживая его расслабленную спину.
— Что морской монах как-то отражает твою многогранную личность? Ох, Джин, ты себе даже не представляешь.
— И что это говорит о твоем вкусе в мужчинах?
— Что он безупречен. Безупречен, Юджин.
— Я люблю тебя. Чудик.
— Я знаю? — доносится в ответ с оттенком еле сдерживаемого веселья.
Джек, расплывшись в улыбке, стремительно соскальзывает к изножью кровати, случайно прихватив с собой одеяло. Но когда утеплительное поле оказывается возвращено на место, а Джек выныривает из-под него с другой стороны — взъерошенный, улыбающийся и будто бы чуть-чуть пьяный — Юджин уже успевает приподняться на локтях с любопытством.
— Ты куда это? А мое ответное «люблю»? Ты, знаешь ли, не в холодильник ложишься.
— Здесь и так уже полный холодильник. Ты мне нравишься, Юджин Вудс.
— Просто нравлюсь?
— Я бы на твоем месте расслабился и получал удовольствие, пока я не замерз, — с этими словами Джек снова закапывается под одеяло, забираясь под свитер Юджина растопыренными ладонями, прежде, чем вдоволь пофыркать ему в пупок.
Звучит так, будто конь чихает.
Юджин смеется и ласково ерошит обросшую макушку (грязные волосы отливают сейчас рыжиной сильнее, чем золотом, и он думает об этом, закрыв глаза). Ловкие пальцы цепляют резинку его штанов уверенно и привычно — в их комнатушке и с работающим обогревателем без порток долго не протянешь.
— Юджин? — глухо доносится из-под одеяла.
— Да, Джек?
— Я сейчас заставлю твоего морского монаха покраснеть.
Повисает тяжелая тишина.
— Долго придумывал?
— Не очень, — признается Джек.
Язык без костей — и бич его, и одно из неоспоримых достоинств. Джек умеет делать им поистине невероятные вещи — конечно же, как только перестает чесать им без умолку.
Джек перестает, когда Юджин нащупывает его ладонь и осторожно переплетает пальцы. Морской монах остается бледен на его коже, но становится обжигающе горяч.
Джек по очереди целует их в губы.
@темы: стихи, проза, русский язык, распиши писало 2016, распиши писало 2016 тур 1