Автор: yisandra
Тур: тур 2, «Лесные чудища»
Название: Золото его колец
Тема: Нинки-Нанка
Вид работы: проза
Тип работы: фанфик по World of Warcraft, жанр хренегознает, слеш
Размер: мини, 1630 слов
Примечание: мельком м!таурен/м!синдорай
прикоснуться
1.
Снизу казалось, что стоишь на внутренней поверхности зелёного драгоценного камня или на дне местного озера, полного водорослей, зеленоватой мути и древесной тени. Сильно оттолкнуться ногами, рвануться вверх, всплыть… Фалькор заставил себя расслабить мышцы икр, запрокинул голову, ловя губами холодные дождевые капли. Из-за высоких, многоярусных крон, целиком застилающих небо, дождь струился неравномерно, дробясь и теряясь по пути.
Дождь здесь шёл очень часто, и не всегда такой приятно-тёплый, как можно подумать, глядя на тропическую яркость окружающей зелени. Просто влажность была дикая в любое время года, а так-то вокруг лежали горы.
Фалькор провёл в высокогорных дебрях Фераласа последние четыре года. Эти места пришлись ему по душе больше всех других: не слишком мирные, но спокойные. А ещё в округе почти не было синдорай и потому никто не пытался смотреть на него как на презренного или душевнобольного. И охота здесь была хорошей.
Фрея выглянула из древесного домика и брезгливо расфыркалась на дождь, поочерёдно встряхивая передними лапами, словно опасалась их намочить. Фалькор поманил её, заставив спуститься по шаткому узенькому пандусу, и набросил на мохнатую рысью спину переметные сумы с кипой кож и рулонами выделанных шкур. В его собственном рюкзаке лежали поделки из кости и рога, обработанные жилы, ценные перья гарпий и несколько амулетов, снятых с мёртвых огров Гордунни. Всё это можно было с успехом продать или обменять на сухари, рис, специи, спирт, масло, болты для арбалета и металлические иглы, а также массу других полезных мелочей. Иногда у торговцев в лагере Мохаче появлялись и необычно качественные или удобные предметы одежды или оружие – например, так два года назад Фалькор сменил свой любимый лук на отличный арбалет, бивший дальше и сильнее, более простой в уходе и взводившийся одним движением. Стоил он, правда, больше чем Фалькор выручал за сезон, но это не имело особого значения – в лесу золото ни к чему, и почти все свои деньги он предпочитал хранить у трактирщицы Греул.
Фрея недовольно ворчала, ёрзая под сумками, и раздражённо покачивала хвостом из стороны в сторону. Фалькор коротко шикнул на неё, натянул пониже капюшон просмолённого плаща (кончики ушей примялись) и, жестом велев спутнице следовать за ним, пошёл в сторону дороги, пересекавшей Фералас из конца в конец.
Подумал, как давно не разговаривал ни с кем, хотя бы с кошкой, иначе чем жестами или звериными звуками. Хрипло сказал:
- Сегодня поспим у чужого очага. Съедим что-то, что не мы поймали, не мы готовили. Может, музыку послушаем. Разве плохо?
Фрея осуждающе фыркнула, шурша по мокрой траве.
***
- А, Легконогий! – приветливо окликнула Греул. – Я как раз о тебе вспоминала!
Она со всеми говорила приветливо, и тёплый тон слов не оставлял сомнений в искренности. Полезное качество для трактирщицы, чья выручка зависит от щедрости посетителей.
Фалькор кивнул. Греул вполне могла о нём вспомнить – она знала, с какой частотой он наведывается в лагерь.
- Да осветит тебя вечное солнце, - с запозданием ответил он и кашлянул. С отвычки говорить было трудно, как-то физически неудобно.
- Остановишься на ночь, как всегда? – полу-утвердительно произнесла Греул.
Он вновь кивнул. Спросил:
- Джаннос жив?
Для лагеря посреди спорной территории, полной опасных и воинственных обитателей вопрос был непраздный.
- Он был ранен с месяц назад, но теперь уже здоров, - беззаботно махнула рукой трактирщица. – Кстати! Тебе ведь пришло письмо пару недель назад. Из самой Серебряной Луны, только представь, какой путь оно проделало! Прямо как ты сам, - она коротко рассмеялась и деловито добавила. – Я его сберегла; сейчас найду... А вот оно!
Фалькор взял конверт, тихо свистнул Фрее и вместе с ней поднялся по деревянному пандусу к жилым комнатам. Он обычно занимал самую дальнюю; дверь была не заперта, да и от кого запираться в лагере, где все всех знают, а чужаки появляются в лучшем случае раз в месяц?
Он вскрыл конверт кончиком охотничьего ножа, вытряхнул на стол сложенный вдвое лист плотной кремовой бумаги. Писала сестра – конечно, кто ещё мог побеспокоить его в такой глуши? Для прочих родичей и бывших знакомых он всё равно что мёртвый…
Отец вернулся из Запределья, и теперь Фальвейна полагала, что настало лучшее время для семейного примирения… если бы кто-то этого примирения искал.
Фалькор знал, что не поедет. Они с отцом давно всё сказали друг другу. Он взглянул на свою руку, держащую письмо, и криво усмехнулся. Мозоли и мелкие царапины, грязь под ногтями. Что бы сказали соседи…
Да, Серебряная Луна. Домик на Рассветной – ещё до всего – сладкие запахи, синие занавеси из тенешёлка, пение прирученных птиц… подстриженная трава, выстриженные в слишком правильных формах деревья – полностью покорённая, лишённая собственного духа природа. Магия – для всего. Парящий в воздухе умывальник, метла, бесконечно метущая по однажды указанному пути… Вычурные одежды, вычурные речи, неестественные цвета, ложь, ложь, ложь. Город из амбиций и лицемерия. Город, в котором нечем дышать.
И они не могли понять, почему Фалькор предпочитает общество тауренов и троллей. Да он ушёл бы жить к прыголапам, не будь иного выбора, лишь бы не разделять общества своих сородичей. К совухам, к мурлокам, к диким медведям – они честнее.
Он аккуратно положил письмо в жаровню и смотрел, как оно обращается в ничто. Фрея свернулась рядом и яростно вылизывалась, суша промокшую под дождём шерсть.
***
Кожаный полог, заменявший дверь, был опущен и завязан. Внутри густо пахло травами и покоем.
Фалькор оперся спиной на дремлющую Фрею, глубоко затянулся и передал трубку Джанносу.
- Я видел чудо, - сказал Фалькор. В травяном дыму и в жаре нависающего сбоку тела тревоги плавились, отступали. – У Забытого города, где охотился на Гордунни.
- Многих ты убил? – спросил Джаннос, и выдохнул дым палевыми ноздрями. Когда Фалькор поднимал голову, он видел над собой эти ноздри с большим золотым кольцом в них. Его хотелось коснуться. Может быть, позже.
- Я принёс на обмен твоему вождю низку из пятидесяти четырёх правых ушей Гордунни, закопчённых в дыму.
- Хорошо. Что же ты видел у Забытого города?
- Я видел змею из чистого золота, огромную, каких нет во всём Калимдоре, - Фалькор сладко зажмурился, втягивая дым сквозь горло в самую грудь. – Могучую, как взрослый дракон, и прекрасную, как руины Эльдре'Таласа. Обвив огрского мага, она сжимала кольца, я слышал хруст костей… Удар её хвоста сокрушал деревья…
- Что-то нехорошее ты задумал, Легконогий, - друид забрал из его рук трубку, сжал запястье своей широченной жаркой лапой. Фалькор задрал голову, продолжая улыбаться, и прямо взглянул вверх, в голубые глаза хмурящегося таурена.
Он знал, почти видел, что в воображении Джанноса сидит сейчас на его бедре, нагой и разнежившийся в тепле, полный пыла и игриво тянущий руки к рогам.
Возможно, позже так и будет. В отличие от приличных синдорай, которые даже во время секса не забывали следить за изяществом позы и благозвучностью стонов, Фалькор почитал совокупление в большей степени инстинктивным, животным актом, прекрасным в своей первобытности. В этом вопросе он обычно без труда находил общий язык с Джанносом Лёгкое Копыто.
- Я покорю её, - выдохнул Фалькор. – Как покорил Фрею когда-то. Она будет моей спутницей.
Услышав своё имя, рысь пошевелилась в сне и низко, почти беззвучно заурчала.
Приручение холоднокровных по праву считалось сложным, почти невозможным делом, к тому же едва оправданным пользой от твари, так и норовящей залечь в спячку от холода или после еды. По-настоящему же крупные экземпляры никогда не переставали воспринимать охотника как возможную добычу.
- Сумасшедший маленький эльф! - проворчал Джаннос с тяжёлым сердцем. – Тебя ведь не отговорить от этой глупости?
Фалькор медленно покачал головой и, подняв руку, взялся за кольцо в носу друида. Потянул к себе.
Горячо шепнул:
- Мне никто не указ.
***
2.
Дождь барабанил по широким изумрудным листьям. Фалькор поднялся до третьего яруса своего дерева, чтобы заменить фильтры в водосборниках, но задержался, завороженный привычной уже, казалось бы, картиной фераласских дебрей под ногами. Оттолкнуться бы ногами, воспарить или поплыть в плотном зелёном полумраке… Тут как раз и начнёшь жалеть, что не обзавелся ветрокрылом. Хотя, что бы он с ним делал в лесу, где только вспорхни – запутаешься в разлапистых кронах…
Сплетённые из тонких веточек мостки пружинили и прогибались под ногами. Фалькор глянул на них, поморщился, мельком вспомнив «небо» Осквернённого леса, почти целиком состоящее из перепутанных мёртвых ветвей и сучьев – словно сидишь под гигантской перевёрнутой корзиной. Нет уж, фераласская зелень ему больше по нраву.
Спустился в домик, аккуратно перехватывая мокрые перекладины лестницы. Фрея свернулась вокруг закрытой жаровни и лениво когтила кольчужную «пелерину» отложенного для починки плаща. Фалькор коротко пошипел на неё, отобрал игрушку.
Золотая змея ускользала из его ловушек, аккуратно объедая приманку. При этом она явно отдавала предпочтение плоти хотя бы условно разумных – особенно ей нравилась огрятина. Фалькор всё более склонялся к мысли, что дело не во вкусовых особенностях, а проявленная загадочным существом ловкость свидетельствует об обладании собственным разумом. И у этого разума какой-то счёт с ограми.
***
Он проснулся глухой ночью, когда угли в жаровне уже подёрнулись сизым пеплом. Жадно потянул носом воздух, но никакого чужого запаха не было.
Звук дыхания – вот что его разбудило. Не Фрея дышала в темноте у входа в дом.
Нож привычно скользнул в руку.
Тень шевельнулась во мраке, скользнула ближе.
Это был эльф, обликом подобный калдорай, но более худощавый и с кожей золотистого цвета. Седые волосы струились вдоль укрытого рваной, потерявшей цвет от времени мантией, и глаза были золотые, мерцающие – но не так, как светятся глаза эльфов. Пришелец подобрался уже так близко, что Фалькор мог с лёгкостью различить огромные золотые радужки с узкими щелями чёрных зрачков и резкие, лишённые признаков возраста черты. От него ничем не пахло.
Когда Фалькор стремительно поднёс лезвие ножа к шее чужака, тот лишь раздвинул губы в подобие улыбки – мелькнули иглы змеиных клыков – и бесшумно отступил. Через миг Фалькор остался в своём доме один.
Фрея вернулась со своей прогулки позже.
Утром они нашли на пандусе большую золотую чешуйку.
***
Он спал под тёплым боком Фреи и видел во сне золотую змею и светлопалую рысь, сплетшихся в смертельном объятии. Рысь вцепилась во вражье горло, пустив кровь по блестящей чешуе; глаза её горели пламенем скверны, но золотые кольца оплетали её, сжимаясь, и слышался треск костей.
***
Тур: тур 2, «Лесные чудища»
Название: Золото его колец
Тема: Нинки-Нанка
Вид работы: проза
Тип работы: фанфик по World of Warcraft, жанр хренегознает, слеш
Размер: мини, 1630 слов
Примечание: мельком м!таурен/м!синдорай
прикоснуться
1.
Снизу казалось, что стоишь на внутренней поверхности зелёного драгоценного камня или на дне местного озера, полного водорослей, зеленоватой мути и древесной тени. Сильно оттолкнуться ногами, рвануться вверх, всплыть… Фалькор заставил себя расслабить мышцы икр, запрокинул голову, ловя губами холодные дождевые капли. Из-за высоких, многоярусных крон, целиком застилающих небо, дождь струился неравномерно, дробясь и теряясь по пути.
Дождь здесь шёл очень часто, и не всегда такой приятно-тёплый, как можно подумать, глядя на тропическую яркость окружающей зелени. Просто влажность была дикая в любое время года, а так-то вокруг лежали горы.
Фалькор провёл в высокогорных дебрях Фераласа последние четыре года. Эти места пришлись ему по душе больше всех других: не слишком мирные, но спокойные. А ещё в округе почти не было синдорай и потому никто не пытался смотреть на него как на презренного или душевнобольного. И охота здесь была хорошей.
Фрея выглянула из древесного домика и брезгливо расфыркалась на дождь, поочерёдно встряхивая передними лапами, словно опасалась их намочить. Фалькор поманил её, заставив спуститься по шаткому узенькому пандусу, и набросил на мохнатую рысью спину переметные сумы с кипой кож и рулонами выделанных шкур. В его собственном рюкзаке лежали поделки из кости и рога, обработанные жилы, ценные перья гарпий и несколько амулетов, снятых с мёртвых огров Гордунни. Всё это можно было с успехом продать или обменять на сухари, рис, специи, спирт, масло, болты для арбалета и металлические иглы, а также массу других полезных мелочей. Иногда у торговцев в лагере Мохаче появлялись и необычно качественные или удобные предметы одежды или оружие – например, так два года назад Фалькор сменил свой любимый лук на отличный арбалет, бивший дальше и сильнее, более простой в уходе и взводившийся одним движением. Стоил он, правда, больше чем Фалькор выручал за сезон, но это не имело особого значения – в лесу золото ни к чему, и почти все свои деньги он предпочитал хранить у трактирщицы Греул.
Фрея недовольно ворчала, ёрзая под сумками, и раздражённо покачивала хвостом из стороны в сторону. Фалькор коротко шикнул на неё, натянул пониже капюшон просмолённого плаща (кончики ушей примялись) и, жестом велев спутнице следовать за ним, пошёл в сторону дороги, пересекавшей Фералас из конца в конец.
Подумал, как давно не разговаривал ни с кем, хотя бы с кошкой, иначе чем жестами или звериными звуками. Хрипло сказал:
- Сегодня поспим у чужого очага. Съедим что-то, что не мы поймали, не мы готовили. Может, музыку послушаем. Разве плохо?
Фрея осуждающе фыркнула, шурша по мокрой траве.
***
- А, Легконогий! – приветливо окликнула Греул. – Я как раз о тебе вспоминала!
Она со всеми говорила приветливо, и тёплый тон слов не оставлял сомнений в искренности. Полезное качество для трактирщицы, чья выручка зависит от щедрости посетителей.
Фалькор кивнул. Греул вполне могла о нём вспомнить – она знала, с какой частотой он наведывается в лагерь.
- Да осветит тебя вечное солнце, - с запозданием ответил он и кашлянул. С отвычки говорить было трудно, как-то физически неудобно.
- Остановишься на ночь, как всегда? – полу-утвердительно произнесла Греул.
Он вновь кивнул. Спросил:
- Джаннос жив?
Для лагеря посреди спорной территории, полной опасных и воинственных обитателей вопрос был непраздный.
- Он был ранен с месяц назад, но теперь уже здоров, - беззаботно махнула рукой трактирщица. – Кстати! Тебе ведь пришло письмо пару недель назад. Из самой Серебряной Луны, только представь, какой путь оно проделало! Прямо как ты сам, - она коротко рассмеялась и деловито добавила. – Я его сберегла; сейчас найду... А вот оно!
Фалькор взял конверт, тихо свистнул Фрее и вместе с ней поднялся по деревянному пандусу к жилым комнатам. Он обычно занимал самую дальнюю; дверь была не заперта, да и от кого запираться в лагере, где все всех знают, а чужаки появляются в лучшем случае раз в месяц?
Он вскрыл конверт кончиком охотничьего ножа, вытряхнул на стол сложенный вдвое лист плотной кремовой бумаги. Писала сестра – конечно, кто ещё мог побеспокоить его в такой глуши? Для прочих родичей и бывших знакомых он всё равно что мёртвый…
Отец вернулся из Запределья, и теперь Фальвейна полагала, что настало лучшее время для семейного примирения… если бы кто-то этого примирения искал.
Фалькор знал, что не поедет. Они с отцом давно всё сказали друг другу. Он взглянул на свою руку, держащую письмо, и криво усмехнулся. Мозоли и мелкие царапины, грязь под ногтями. Что бы сказали соседи…
Да, Серебряная Луна. Домик на Рассветной – ещё до всего – сладкие запахи, синие занавеси из тенешёлка, пение прирученных птиц… подстриженная трава, выстриженные в слишком правильных формах деревья – полностью покорённая, лишённая собственного духа природа. Магия – для всего. Парящий в воздухе умывальник, метла, бесконечно метущая по однажды указанному пути… Вычурные одежды, вычурные речи, неестественные цвета, ложь, ложь, ложь. Город из амбиций и лицемерия. Город, в котором нечем дышать.
И они не могли понять, почему Фалькор предпочитает общество тауренов и троллей. Да он ушёл бы жить к прыголапам, не будь иного выбора, лишь бы не разделять общества своих сородичей. К совухам, к мурлокам, к диким медведям – они честнее.
Он аккуратно положил письмо в жаровню и смотрел, как оно обращается в ничто. Фрея свернулась рядом и яростно вылизывалась, суша промокшую под дождём шерсть.
***
Кожаный полог, заменявший дверь, был опущен и завязан. Внутри густо пахло травами и покоем.
Фалькор оперся спиной на дремлющую Фрею, глубоко затянулся и передал трубку Джанносу.
- Я видел чудо, - сказал Фалькор. В травяном дыму и в жаре нависающего сбоку тела тревоги плавились, отступали. – У Забытого города, где охотился на Гордунни.
- Многих ты убил? – спросил Джаннос, и выдохнул дым палевыми ноздрями. Когда Фалькор поднимал голову, он видел над собой эти ноздри с большим золотым кольцом в них. Его хотелось коснуться. Может быть, позже.
- Я принёс на обмен твоему вождю низку из пятидесяти четырёх правых ушей Гордунни, закопчённых в дыму.
- Хорошо. Что же ты видел у Забытого города?
- Я видел змею из чистого золота, огромную, каких нет во всём Калимдоре, - Фалькор сладко зажмурился, втягивая дым сквозь горло в самую грудь. – Могучую, как взрослый дракон, и прекрасную, как руины Эльдре'Таласа. Обвив огрского мага, она сжимала кольца, я слышал хруст костей… Удар её хвоста сокрушал деревья…
- Что-то нехорошее ты задумал, Легконогий, - друид забрал из его рук трубку, сжал запястье своей широченной жаркой лапой. Фалькор задрал голову, продолжая улыбаться, и прямо взглянул вверх, в голубые глаза хмурящегося таурена.
Он знал, почти видел, что в воображении Джанноса сидит сейчас на его бедре, нагой и разнежившийся в тепле, полный пыла и игриво тянущий руки к рогам.
Возможно, позже так и будет. В отличие от приличных синдорай, которые даже во время секса не забывали следить за изяществом позы и благозвучностью стонов, Фалькор почитал совокупление в большей степени инстинктивным, животным актом, прекрасным в своей первобытности. В этом вопросе он обычно без труда находил общий язык с Джанносом Лёгкое Копыто.
- Я покорю её, - выдохнул Фалькор. – Как покорил Фрею когда-то. Она будет моей спутницей.
Услышав своё имя, рысь пошевелилась в сне и низко, почти беззвучно заурчала.
Приручение холоднокровных по праву считалось сложным, почти невозможным делом, к тому же едва оправданным пользой от твари, так и норовящей залечь в спячку от холода или после еды. По-настоящему же крупные экземпляры никогда не переставали воспринимать охотника как возможную добычу.
- Сумасшедший маленький эльф! - проворчал Джаннос с тяжёлым сердцем. – Тебя ведь не отговорить от этой глупости?
Фалькор медленно покачал головой и, подняв руку, взялся за кольцо в носу друида. Потянул к себе.
Горячо шепнул:
- Мне никто не указ.
***
2.
Дождь барабанил по широким изумрудным листьям. Фалькор поднялся до третьего яруса своего дерева, чтобы заменить фильтры в водосборниках, но задержался, завороженный привычной уже, казалось бы, картиной фераласских дебрей под ногами. Оттолкнуться бы ногами, воспарить или поплыть в плотном зелёном полумраке… Тут как раз и начнёшь жалеть, что не обзавелся ветрокрылом. Хотя, что бы он с ним делал в лесу, где только вспорхни – запутаешься в разлапистых кронах…
Сплетённые из тонких веточек мостки пружинили и прогибались под ногами. Фалькор глянул на них, поморщился, мельком вспомнив «небо» Осквернённого леса, почти целиком состоящее из перепутанных мёртвых ветвей и сучьев – словно сидишь под гигантской перевёрнутой корзиной. Нет уж, фераласская зелень ему больше по нраву.
Спустился в домик, аккуратно перехватывая мокрые перекладины лестницы. Фрея свернулась вокруг закрытой жаровни и лениво когтила кольчужную «пелерину» отложенного для починки плаща. Фалькор коротко пошипел на неё, отобрал игрушку.
Золотая змея ускользала из его ловушек, аккуратно объедая приманку. При этом она явно отдавала предпочтение плоти хотя бы условно разумных – особенно ей нравилась огрятина. Фалькор всё более склонялся к мысли, что дело не во вкусовых особенностях, а проявленная загадочным существом ловкость свидетельствует об обладании собственным разумом. И у этого разума какой-то счёт с ограми.
***
Он проснулся глухой ночью, когда угли в жаровне уже подёрнулись сизым пеплом. Жадно потянул носом воздух, но никакого чужого запаха не было.
Звук дыхания – вот что его разбудило. Не Фрея дышала в темноте у входа в дом.
Нож привычно скользнул в руку.
Тень шевельнулась во мраке, скользнула ближе.
Это был эльф, обликом подобный калдорай, но более худощавый и с кожей золотистого цвета. Седые волосы струились вдоль укрытого рваной, потерявшей цвет от времени мантией, и глаза были золотые, мерцающие – но не так, как светятся глаза эльфов. Пришелец подобрался уже так близко, что Фалькор мог с лёгкостью различить огромные золотые радужки с узкими щелями чёрных зрачков и резкие, лишённые признаков возраста черты. От него ничем не пахло.
Когда Фалькор стремительно поднёс лезвие ножа к шее чужака, тот лишь раздвинул губы в подобие улыбки – мелькнули иглы змеиных клыков – и бесшумно отступил. Через миг Фалькор остался в своём доме один.
Фрея вернулась со своей прогулки позже.
Утром они нашли на пандусе большую золотую чешуйку.
***
Он спал под тёплым боком Фреи и видел во сне золотую змею и светлопалую рысь, сплетшихся в смертельном объятии. Рысь вцепилась во вражье горло, пустив кровь по блестящей чешуе; глаза её горели пламенем скверны, но золотые кольца оплетали её, сжимаясь, и слышался треск костей.
***
@темы: проза, русский язык, распиши писало 2016, распиши писало 2016 тур 2